Надо сказать, что за последнее время Юджа Ванг блистает в самых разных амплуа… То, что она — любимица публики, что билеты на ее концерты уже за полгода распроданы, и публика, от тинэйджеров до глубоких старцев, всегда очарована и околдована ее игрой, это ясно.
То, что она играет самую разнообразную музыку — от барокко и классики до романтики и импрессионистов, от авангарда двадцатого века до джаза и «третьего направления» — это известно.
Ей подвластно все: глубокий и сложный Мессиан и экстатический Скрябин, классический Шуман и запредельно виртуозные транскрипции Владимира Горовица… Кажется, действительно, она чувствует себя «в своей тарелке», что бы она не играла.
Совершенно органично эта пианистка перевоплощается в любой музыкальный язык, любой звуковой пейзаж.
Конечно, есть критики и критиканы, которые считают ее всеядной, и за это ругают. Мол, ее искусство слишком разнообразно, слишком широко — надо бы сузить.
Но ей на это наплевать. Юджа Ванг идет своей дорогой и поднимается все выше.
(И ни слова в этот раз о ее одежде. Многим нравится, как она одевается. А не нравится — не смотрите).
***
В последние месяцы пианистка открыла публике новые грани своего таланта...
Буквально месяц назад она играл и дирижировала сложную музыку Стравинского, Яначека и Гершвина, а на одном из концертов аккомпанировала балету, а затем… танцевала… На полном серьезе и вполне серьезно — танцевала.
К сожалению, я не смог пойти на этот ее концерт, был занят. Те, кто были — в полном восторге! Танцевала она превосходно.
А на днях я был на ее концерте и получил листовку, где сказано, что в будущем сезоне госпожа Ванг будет режиссером-постановщиком. Да-да, 7 октября 2025 года в Карнеги-холле состоится гала, будет много звезд, в разных жанрах, конечно, будет и пианистка Ванг, но, кроме этого, она, Юджа Ванг, поставит все это шоу, все это представление.
Не удивлюсь, если скоро мы будем читать ее романы, ходить на ее выставки, слушать ее музыкальные сочинения — как в серьезных жанрах, так и в легких.
Кажется, ей доступно все.
***
И последний концерт в Карнеги-холле был весьма необычным. На сцене было два пианиста.
Хотя ничего особенно необычного в этом нет.. Музицирование в четыре руки известно со времен Гайдна и Моцарта. И фортепианных дуэтов было великое множество.
Помню, в юности я не раз ходил в Питере на концерты дуэта «Любовь Брук и Марк Тайманов» — и было удивительно следить за их абсолютной синхронностью, без дирижера и без всякой жестикуляции.
Дуэт, который мы слышали на днях в Карнеги-холле, был высшего класса. Первый рояль принадлежал Юдже Ванг, а на втором рояле играл молодой, но уже очень известный исландский пианист Викингур Олафсон.
Стоит написать о нем несколько слов. Он настоящий исландец, он вырос в Рейкьявике и там получил первое образование. Потом он закончил Джульярдскую школу в Нью-Йорке, и уже давно гастролирует по всему миру. Он играл со всеми крупными оркестрами Европы и Америки, дал сотни сольных концертах во всех цивилизованных городах. У него выпущено около 15 альбомов с самой разнообразной музыкой, он обладатель многих престижных призов.
Триумфально прошли его недавние концерты по всему миру, где он исполнял Гольдберг-Вариации Баха. Недавно пианист сыграл специально для него написанный концерт Джона Адамса для фортепиано с оркестром «После падения».
Их дуэт с Юджей Ванг существует не так уж давно, но уже полюбился слушателям.
Карнеги-холл был переполнен.
Все ждали музыку.
***
И получили ее сполна. Программа была довольно необычной. Много коротких пьес, и несколько крупных сочинений… Все это было искусно расставлено по времени. Между сочинениями практически не было пауз, и казалось, что это один поток музыки течет и льется по сцене и по стенам исторического зала Карнеги- холла. Притом, что это была очень разная музыка. Но каким-то образом она объединялась и сливалась, как несколько рек которые сливаются воедино, а потом вливаются в океан.
***
Вступлением послужила коротенькая пьеса известного композитора 20 века Лючиано Берио, пьеса по названием «Водяное Пианино» («Water Piano») … Буквально несколько звонких высоких нот, грустные капли воды, ощущение то ли дождя, то ли маленького водопада, нежное и красивое вступление. И без всякой паузы это переливается в фа-минорную фантазию Шуберта. Эта «Фантазия» написана в оригинале для 4-х ручного исполнения на одном рояле. Существует множество аранжировок «Фантазии», эта музыка широко известна, ее часто используют в кино. Потому что здесь музыка гениальная, это один из шедевров Шуберта. И сыграна она двумя пианистами была конгениально. Каждая нота была слышна, каждый подголосок был выделен… Два человека и два рояля сливались в один.
Потом прозвучала музыка двух американских композиторов. Один из них — суперизвестный Джон Кейдж, второй — менее известный, но не менее талантливый Конлон Нанкарроу. Обе пьесы были небольшими.
Пьеса Кейджа называлась «Опыт номер 1». В ней ровным счетом ничего не происходит, отдельные ноты, все пиано, вверх и вниз, ничего не меняется, ни начала, ни конца. Такое бесформенное произведение — с традиционной точки зрения. И очень в духе Кейджа.
У Нанкарроу пьеса более живая, немного с джазовыми ритмами и интонациями… Все очень мягко и комфортно.
И в завершение первого отделения — пьеса крупного американского композитора Джона Адамса, которая называется «Hallelujah Junction» («Перекресток Аллилуйя»). Так называлось маленькое селение на границе штатов Невада и Калифорния, где композитор проводил летние каникулы. Произведение очень сильное, мастерское, виртуозное. Джон Адамс — один из трех больших композиторов США (два других, конечно, Филип Гласс и Стив Райх). Все они примерно одного возраста, все они внесли колоссальный вклад в мировую музыку. При этом все они совершенно разные. Как являются разными Гайдн, Моцарт и Бетховен. Или Шенберг, Берг и Веберн. Да, одна школа, одно время. Но они вовсе не дублируют друг друга, в каждом заложен свой секрет, свой творческий ген, и их музыка существенно отличается друг от друга.
Пьеса эта написана для двух роялей, и она дает каждому пианисту себя показать. Мощные аккорды, пассажи, то вместе, то отдельно, то погоня, то наоборот, бег в разные стороны. Слушателей ни на секунду не отпускает грандиозное, почти физиологическое напряжение. Сам композитор сознается, что эта музыка написана под сильным влиянием только что упомянутого композитора Конлона Нанкарроу…
Так завершилось 1 отделение.
А во втором отделение прозвучало одно из моих самых любимых произведений Рахманинова — «Симфонические танцы». Оно, конечно, чаще звучит в исполнении полного симфонического оркестра… Однако существуют и другие версии. Одна из них — для двух роялей в четыре руки.
По слухам это было впервые исполнено на какой-то вечеринке в Беверли- Хиллс двумя исполнителями: самим Рахманиновым и Владимиром Горовицем… Но увы, никакой записи не осталось. К счастью, ноты сохранились, и время от времени это играют различные пары пианистов по всему свету.
Исполнение Юджи Ванг и Викингура Олаффсона было образцовым. Видно, что они оба влюблены в это сочинение, и не просто исполняют написанные ноты, но живут и купаются в этой фантастической музыке.
И взрывная первая часть, с гениальной «русской» побочной темой. И несравненный «Вальс» во второй части… И безумно несущийся трагический финал… Все это было сыграно с невероятной страстью и любовью. Думаю, Сергей Васильевич обрадовался бы, услышав это исполнение.
***
Ну а потом было несколько «бисов». «Славянский танец» Дворжака, «Венгерский танец» Брамса, «Полька» Иоганна Штрауса. Музыка для отдохновения и расслабления. И просто для удовольствия.
Публика не хотела уходить, вставала, кричала, хлопала в ладоши.
Однако погасили свет, и мы вышли из Карнеги-Холла.
В радостном и счастливом настроении толпа вышла на улицу.
Вокруг был прекрасный город…, и музыка продолжала звучать… в голове или в сердце — непонятно…
…Раскат импровизаций нес,
Ночь, пламя, гром пожарных бочек,
Бульвар под ливнем, стук колес,
Жизнь улиц,
участь одиночек…
Борис Пастернак
Свежие комментарии