В прошлый понедельник психолог Катерина Мурашова поделилась историей биолога Анфисы Кондратьевны, сильной, независимой и успешной женщины, которая изначально не хотела ни семьи, ни детей, а потом решила родить «для себя». На роль отца она выбрала бывшего научного руководителя — он согласился помочь на условиях анонимности, но через много лет, оставшись один, снова появился в ее жизни и теперь хочет общаться с детьми.
Но у Анфисы были совсем другие планы, и теперь она не знает, как поступить: дальше следовать своим интересам или уступить мужчине? Психолог Катерина Мурашова предлагает три сценария развития событий.
Во-первых, огромное всем спасибо за письма. Я их все, конечно, опубликую у себя в блоге, но Анфиса не могла дождаться публикации и все уже от меня получила и прочла. Теперь размышляет. Меня же, как всегда, интригует тот факт, как по-разному читают и анализируют один и тот же текст разные люди. Как мы при такой разнице в видении вообще друг друга понимаем? Вот истинное чудо!
Сразу в нескольких письмах меня спрашивают вот о чем:
«…но, Екатерина Вадимовна, интересно же узнать, что вы сами Анфисе сказали. Сказали же что-нибудь наверняка… не может же такого быть, чтобы к вам на консультацию пришел человек, а вы ему только — вот, смотри, что читатели тебе посоветуют…»
Логично. Поэтому давайте я вам сначала опишу окончание своего разговора с Анфисой, а потом мы еще на эту тему немного порассуждаем.
В завершающей части нашей встречи я сказала Анфисе приблизительно следующее:
— Окончательное решение за вас не примет никто, но давайте посмотрим алгоритмически… Сейчас перед вами три развилки. Проходить их и принимать одно решение за другим следует строго последовательно. Первая развилка самая простая: вам надо решить, чьи интересы во всей этой истории вы ставите выше и прежде всего остального — свои собственные или кого-то другого. Если вы сейчас решаете: я делаю так, как нужно и наиболее комфортно мне самой, то…
— То я посылаю Константиновича подальше — сразу и навсегда, — немедленно откликнулась Анфиса. — Может быть, даже квартиру продам и перееду в Москву, давно думала об этом — и вот случай! Питер я люблю горячо, и бросать здесь дела не собираюсь, но столица мне больше подходит по темпу и качеству жизни: и для меня, и для детей там больше возможностей. А Кирилл Константинович мне и сейчас низачем не нужен, а уж как о «нашем» «совместном» будущем подумаю, так на меня вообще сразу депрессия накатывает. Он уже сейчас старый, а потом станет дряхлый, а я же, если завтра соглашусь сойтись с ним, потом уже до самого конца не смогу от этой истории откреститься. Не Оленька же за ним ухаживать будет… А вторая развилка какая?
— Вторая развилка возникает только в том случае, если первую вы прошли в сторону «не для себя», проявили альтруизм и (это важно!) взяли на себя за него ответственность.
— Ну уж от ответственности за свои решения я никогда не бегала! — фыркнула Анфиса, и я кивнула, соглашаясь.
— Вторая развилка — это вы решаете, из чьих же (вы уже решили, что не из своих) интересов вы дальше играете. Кандидатов здесь стратегически два — Кирилл Константинович и дети. Первый путь: делаю так, как в моем понимании (а также с его слов) лучше для Кирилла Константиновича. Это у нас как?
— Ну понятно как: либо он к нам переезжает, либо мы к нему, либо продаем квартиры и покупаем новые, чтобы жить рядом. И мы, и он живем в престижных районах, проблем с продажей и покупкой не возникнет. Дальше он появляется на горизонте детей как чертик из коробочки: «Здрасьте, я ваш папочка!», — я как-то помогаю ему наладить отношения с детьми, одновременно убеждаю его дочь и сына от первого брака, что я не претендую на наследство. Разумеется, я как-то организую быт, нанимаю уборщицу, лечу кота, записываю Кирилла Константиновича на обследования, волнуюсь, принял ли он лекарство. Возможно, в его фантазиях по вечерам он помогает детям делать уроки и объясняет трудные темы (Сашка со второй половины первого класса даже меня к своей учебе не подпускает, но Оленька не такая способная, к тому же младшенькая и настроена, чтобы ей помогали, а она ласкалась и благодарила, так что с ней в будущем все возможно), а за чаем мы с ним говорим о перспективах развития генетики и молекулярной биологии… Потом я должна буду за ним ухаживать во время последней болезни (сколько бы она ни продлилась), потом организовать похороны, поставить памятник на могилку и пару раз в год навещать ее вместе с детьми, а затем и с внуками…
— Ага, здесь все исчерпывающе ясно. Если решите идти по этому пути, то вы прекрасно знаете, что делать. Если же пойдете в сторону «дети», то…?
— Тогда я строго дожидаюсь очередного Сашкиного вопроса, честно на него отвечаю и немедленно предлагаю ему встретиться и познакомиться с отцом. Я почти уверена, что сейчас он ему не понравится: Сашка идет в подростковость, да и от природы довольно резок и бескомпромиссен. К тому же он физиологически не любит чужих старых людей, как и многие дети — немножко их побаивается, немножко брезгует. Ну и конечно, у него будет много вопросов по ситуации (например, об его отчестве), на которые я честно отвечу. Как будут развиваться события дальше (когда он осознает интеллектуальный масштаб и интеллектуальные заслуги отца) и как поведет себя в этой ситуации Оленька, я предсказать не могу, да и не стану этим в данном случае заморачиваться. Вся организация общения в этом случае — на Кирилле Константиновиче. Если дети соглашаются или тем более выражают заинтересованность, флаг им всем в руки, барабан на шею. А если отказываются, это не мои проблемы. Смогут с него чего-нибудь получить и что-то ему дать — я буду только рада. Но все это без моего участия, о чем я сразу всех ставлю в известность… Но где же третья развилка? Я никак не могу сообразить.
— Я понимаю, почему вы не можете. Вы, по всей видимости, вообще в этом направлении никогда не думали. Когда вы рассматривали вариант «из интересов детей», вы увидели из него только один путь — «Дети, у которых есть старый, но еще живой отец-интеллектуал».
— Ну да, — с недоумением пожала плечами Анфиса. — Разумеется так. А что же еще? Где здесь развилка? По-прежнему не вижу.
— Дети, у которых есть полная семья, — негромко сказала я. — Мама, папа, я и сестренка или братик. И еще — котик.
Анфиса округлила глаза, приоткрыла было рот, но вслух ничего так и не произнесла. Я знала: она не притворялась, до моих слов эта развилка в поле ее зрения действительно отсутствовала.
***
А теперь предоставим Анфисе возможность самой принять решение, которое так или иначе коснется пяти человек (никто не забыл про няню?) и одного кота, и поговорим об одной интересной проблеме, которая, на мой взгляд, связана с этим случаем и описанием возможных развилок.
Сначала мне хотелось бы обратить внимание уважаемых читателей на то, что на протяжении многих веков и даже тысячелетий человеческой истории варианта, который на днях мы Анфисой рассмотрели первым, а именно «выбрать себя и свои интересы», для женщины (а если смотреть шире, то и для мужчины тоже) просто не существовало.
Отдельный человек всегда должен был выбирать интересы группы (то есть семьи, рода, племени, полка, королевства и т. д.). Еще во времена моего детства об этом говорили так: «Ты что, противопоставляешь себя коллективу?! Тебе что, свои собственные интересы дороже, чем интересы коллектива (мужа и детей)?!» Причем изначально подразумевалось, что такая позиция однозначно неправильная и даже никакому обсуждению не подлежит. Человек, который все-таки «выбирал себя», веками подвергался осуждению, отвержению, репрессиям и в пределе — погибал или изгонялся из группы.
Почему так?
Мне кажется, здесь все очень просто. Мы изначально — коллективно живущие животные. Первобытные охотники-собиратели умели выживать только группой. Земледельцы — семьями, объединенными в общины. Основу группы и общины составляли взрослые мужчины, которые выполняли самую физически тяжелую работу по добыче пропитания и охраняли женщин и детей. Все зависели от всех. Вырастить детей в одиночку до недавнего времени было невозможно. Если ты противопоставляешь себя группе, то фактически ставишь под угрозу ее выживание. Разумеется, это категорически и со всей возможной силой осуждалось.
Что изменилось теперь?
Если вдуматься, то очень многое. Мы по-прежнему живем коллективно, но структура этих коллективов (особенно для городских жителей) изменилась разительно. Механизмы социального обеспечения, организация образования и труда изменили и гендерные роли, и способы выращивания детей. Вслед за этим, конечно, изменилась и идеология. Отдельный человек, отдельная личность и ее интересы были провозглашены главной ценностью.
Что из этого следует? Нам фактически разрешили «выбирать» себя и свои интересы, даже если они не совпадают с интересами группы или семьи.
Хорошо это или плохо? Трудно сказать однозначно. Здесь как и с любой свободой: новые возможности влекут за собой и новую ответственность. Я могу, но одновременно я же (не коллектив, не род и не община!) и отвечаю за все последствия.
И если эту ответственность за свой выбор в полной мере осознавать и принимать, то вроде все и неплохо получается. Больше возможностей, больше разнообразия, больше красок для мира. В конце концов, по-прежнему «выбирать не себя» (но уже по собственной воле) нам же тоже никто не запрещает…
А что вы думаете по этому поводу, уважаемые читатели? Адрес для писем прежний — katgift12@gmail.com.
Свежие комментарии