Дарья Топильская: Если промышленный дизайнер не знает производство — он всего лишь художник

Как промышленный дизайн управляет нашими эмоциями, зачем соковыжималке харизма и что общего между поездами и психотерапией. Интервью с Дарьей Топильской, генеральным директором 2050.ЛАБ, — о том, как выглядит будущее глазами тех, кто его проектирует (и регулярно читает СанПиНы).

«Прозрачный» смартфон, умные контактные линзы, автономный транспорт — этих и других инновационных продуктов пока нет в обиходе, но мы, обычные люди, уже имеем о них представление.

В любой отрасли есть люди, которые видят дальше и больше, настоящие визионеры — это касается и медицины, и науки, и технологий. Промышленный дизайн всегда про будущее: ведь то, что уже есть, придумано когда-то, а в настоящий момент мы создаём продукты, которые запустят на рынок только через 3–5 лет. Но внедрять инновации надо осторожно, по принципу Парето. Удачный проект обычно на 80 % состоит из уже осмысленного опыта пользователя, а ещё 20 % — это футуристичность. Если это распределение нарушается, то восприятие продукта может быть слишком трудным для пользователя.

Просто таковы базовые защитные реакции нашей психики. Это касается любых проектов — в ИТ, медицине или в промышленном дизайне — они могут показаться странными, как всё новое. Поэтому дизайнеры всегда исследуют существующий пользовательский опыт, чтобы понять, как улучшить продукт, сделать его удобнее и эффективнее, добавляя инновации.

А как работает механизм адаптации социума к тем идеям, которые предлагают промышленные дизайнеры? Как сделать так, чтобы креатив одних стал частью повседневной жизни других?

Если бы мы все были консервативны, у нас не было бы никаких инноваций. К счастью, всегда находятся какие-то изобретатели и нестандартно мыслящие люди, но их немного. И да, они не всегда бывают поняты, но без них прогресс невозможен. Здорово, когда рядом с ними находятся люди с опытом, способные эти инновации внедрять в массы. К примеру, в студию приходят молодые специалисты, у них всегда столько идей, им хочется изменить Вселенную, придумать что-то особенное. Но, изучив прошлый, имеющийся и спрогнозировав будущий опыт пользователя, профессиональный дизайнер скажет: «Придумал классно. Но вот здесь не будет работать, а этим будет неудобно пользоваться. Давай попробуем приблизить к реальности». Вот так инновации внедряются в нашу жизнь.

Инновации и креативность: в какой взаимосвязи они находятся, есть ли какая-то зависимость одного от другого? И, главное, как не переборщить с креативностью?

Дизайнеры воспринимают мир иначе, и даже в метро, держась за поручень, они думают, как это всё устроено и как можно улучшить. Мне кажется, креативность и инновационность в принципе основаны на способности задаваться вопросом: «Как можно сделать по-другому и лучше?» Главное, чтобы это не мешало продукту.

Креативность иногда звучит как ругательство, словно кто-то навешал какие-то бантики, которые только мешают работе. Но креативность всегда про поиск нестандартного решения проблем. Инновационность идёт в том же направлении: это изменение качества процессов и продуктов, чтобы повысить их эффективность. Продукты должны быть понятными и удобными. Будь то поезд в метро, медицинский аппарат, чайник или пылесос — важно, чтобы человек чувствовал себя счастливее. Вот купили вы соковыжималку и рады тому, как удобно она устроена, как хорошо выглядит на полке, как приятно держать её в руках, легко пользоваться и отмывать потом. Всё это должно приносить удовольствие.

И как вы подходите к разработке продукта, который должен вызывать положительные эмоции?

Промышленный дизайнер не просто сидит и рисует, у него прямая связь с производством. Мы анализируем потребности производителей и совместно ищем решения, которые сделают продукт более привлекательным для покупателей. Ведь часто мы покупаем что-то эмоционально. Технологии по своим параметрам сравнялись уже давно, к примеру, смартфон — их много, но просто каким-то конкретным вам будет пользоваться удобнее, это и станет его конкурентным преимуществом. В работе над товарами массового потребления мы всегда учитываем эмоциональный фактор. То же можно сказать и про пассажирский транспорт. Скорее всего, человек, спускаясь рано утром в метро, чтобы добраться на работу, этот мир слегка недолюбливает. Мы понимаем, какие эмоции должен вызывать интерьер транспорта, чтобы человек чувствовал себя в нём уютно, комфортно. Проектируем удобные сиденья, продумываем цвета и материалы, схему освещения, анализируем, где лучше расположить зарядки для гаджетов. И ещё тысячу нюансов — буквально каждый миллиметр пространства.

Пользуясь результатом труда промышленного дизайнера, человек должен стать, я повторюсь, счастливее. Хотя иногда, наоборот, эмоция может быть негативной — если вы, например, проектируете оборудование, которого людям надо интуитивно опасаться. Другими словами, мы исходим из того, какова конечная цель, для чего этот объект, как он будет использоваться, какие у него ограничения, опасен он или нет, массовый это продукт или узкоспециализированный и т. д. И уже потом продумываем цвето-фактурные решения, материалы, поверхности, формы, чтобы достигать своих целей.

Какие этапы работы с заказчиком вы выделяете, когда разрабатываете дизайн продукта?

Всё начинается с нулевой точки. Мы исследуем продукт — для чего он нужен, какие есть аналоги, смотрим на пользовательский опыт и т. д. Важно выяснить у заказчика, какие ощущения должен испытывать человек, когда он, например, заходит в вагон, как он располагается на своём месте, что должно быть рядом с ним, где находятся розетки, какие светильники, куда он ставит стакан с кофе. В каждом проекте мы разрабатываем пользовательский сценарий, который описывает пошаговое взаимодействие с продуктом. Например, для кабины локомотива мы анализируем, как машинист подходит к ней, поднимается по ступенькам, заходит внутрь, что размещено на уровне его глаз, как устроено окно и как он двигается во время работы.

После этого начинается дизайн-поиск: мы делаем скетчи и наброски, которые помогают сформулировать дизайн-концепцию. Обычно мы разрабатываем 3–5 различных стилистических решений, из которых заказчик выбирает одно. Далее прорабатывается полноценный дизайн-проект, создаются 3D-модели, рендеры, чертежи со всей необходимой документацией, проработкой цвето-фактурных решений и материалов. После этого мы делаем макет объекта, чтобы понять эргономику, в том числе используем VR-технологии. Приглашаем инженеров, представителей заказчика с производства, чтобы они могли оценить и сразу указать на возможные нюансы, чтобы их скорректировать и успешно пройти сертификацию.

Затем создаётся опытный образец. Когда проект переходит в стадию производства, мы как авторы дизайна сопровождаем его, следим за тем, чтобы производственный процесс не нарушал дизайн-решения. Мы так работаем с заводами Трансмашхолдинга (ТМХ), где делают железнодорожный и городской рельсовый транспорт.

Всегда контролируем, чтобы на выходе получилось то, что было придумано. Если промышленный дизайнер не знает производство, он просто художник.

То есть промышленный дизайн — это еще и междисциплинарность?

Абсолютно. Если ты хочешь быть просто творческим человеком, пожалуйста, можно творить для себя в своей мастерской. Там не будет никаких ограничений. Но если ты работаешь с производством, нужно учитывать специфику. Инновации затрагивают целые бизнес-процессы и всю производственную цепочку. Часто оказывается, что под конкретную идею нужно менять всю технологию, оборудование, материалы. Это очень ресурсоемко. Поэтому мы за то, чтобы инновации внедрялись эволюционно, а не революционно.

На каких отраслях специализируется ваша студия промышленного дизайна?

У нас целый ряд проектов железнодорожного транспорта — поезда метро, электропоезда, маневровые и магистральные локомотивы (например, «Ермак»). В России по части железнодорожного транспорта мы первые. И специалистов такого уровня, как у нас, практически нет.

Есть у нас еще автомобильные проекты, проекты в области лифтовой техники, где наш заказчик — компания MEL. Плюс к этому — бытовая техника для KITFORT, кофеварки, тостеры, соковыжималки — мы «задизайнили» уже больше 400 предметов. Здесь мы работаем над цветофактурными решениями. Для Spin&Clean сделали товары народного потребления — щетки, швабры, различные предметы для уборки. Сейчас они активно продаются в 21 тысяче торговых точек по всей России. Есть и медицинская техника.

В прошлом году мы вообще разработали дизайн кирпичей. К нам обратился завод, который изготавливает материалы для строительства малоэтажных домов, и попросил сделать дизайн облицовочных кирпичей и плитки, чтобы она выглядела как природный камень. Для нас это был интересный проект — ну кто еще сделает дизайн кирпичей?

Мы уже шесть лет на рынке, и в первые же годы завоевали престижные награды — Red Dot Award и If Design Award — это что-то вроде премии «Оскар» в сфере промышленного дизайна. Мы сразу знали, что будем больше, чем просто дизайн-студия — по-другому рынок не изменишь и будущее не построишь. Поэтому у нас есть собственный образовательный центр, и мы делаем большие просветительские программы для инженеров, конструкторов и специалистов на производстве.

А инженеров вы чему учите?

Учим перестраиваться на дизайн-мышление и не сопротивляться инновациям. На заводах такое сопротивление встречается чаще всего. Мы рассказываем, что такое промышленный дизайн, как он повышает конкурентоспособность, делает производство удобным, технологичным и т.д.

А как вы разрабатывали дизайн железнодорожного транспорта, если, как сами говорите, профильных специалистов в стране нет?

Мы много учились сами. Пришлось открыть ГОСТы и все нормативные документы. Поскольку ЖД — объект повышенной опасности, это очень консервативная отрасль. Ребята до сих пор вспоминают, как, изучая документацию, увидели такой показатель — скорость движения воздуха возле головы машиниста. Оказалось, что это ограничение связано с профессиональными заболеваниями. Таких ограничений миллион, и мало кто о них знает, кроме специалистов. Поэтому мы консультировались с машинистами, много консультировались с коллегами в ТМХ. Мы их стратегический партнер в промышленном дизайне, и за шесть лет у нас больше десятка совместных проектов. Например, электропоезд «Иволга 3.0» — мы учли много условий, чтобы интерьер был не только комфортным для пассажиров, но и удобным для обслуживания.

Еще один наш проект — поезд «Москва-2024», который сейчас курсирует по зеленой ветке метро. Москва — очень большой город, и количество пассажиров постоянно увеличивается. Поэтому мы стараемся максимально эффективно использовать пространство: чуть-чуть расширяем двери, чтобы люди могли быстрей заходить в поезд, или меняем компоновку сидений, чтобы сделать проход шире. Темпы развития московского транспорта действительно впечатляют, и мы стараемся успевать за потребностями ТМХ и их заказчика — Департамента транспорта.

Первые наши награды были как раз за дизайн-концепт ж/д транспорта. Red Dot Award мы взяли за концепт двухэтажного электропоезда AIRSCP с панорамными окнами и обзорной площадкой над кабиной машиниста. Это настолько инновационный проект, что наша инфраструктура пока к нему не готова. Но я надеюсь, что когда-нибудь в России его построят.

Есть ли у вас в планах освоить новые промышленные отрасли?

У нас есть несколько идей, связанных с медицинской техникой — хотим попробовать себя в этой отрасли. Мне кажется, тому, что сегодня производит российская наука в сфере медицины, можно дать удобное и эстетически привлекательное решение. Люди обращаются к медицине в сложные моменты своей жизни. Важно, как выглядит оборудование и насколько комфортно им пользоваться — как минимум, это снижает стресс.

Отрасль радиоэлектроники также вызывает у нас большой интерес. Знаю, что наши дизайнеры хотели бы поработать над автомобильной тематикой. А наш шеф-дизайнер увлечен хоккеем — у нас даже была идея создать уникальный комплект хоккейной формы и экипировки.

У нас всегда так: чем проект необычней, тем интересней над ним работать.

Какие тренды (локальные и общемировые) промышленного дизайна можно выделить?

Очевидно, применение искусственного интеллекта. Современные сервисы способны быстро генерировать множество идей. Дизайнер улавливает их суть и дорабатывает, что значительно сокращает время на генерацию концепций. С помощью нейросети, например, мы делали паттерны для оформления грузовиков. А еще можно превратить рендер в моушн, т.е. заставить статичную картинку двигаться.

Другой важный тренд — экология и здоровье. Разработка быстро очищаемых поверхностей, систем фильтрации воздуха, климат-контроля и использование материалов, которые легко поддаются очистке и переработке.

На примере концепта пассажирского поезда ночного следования «Елочка» обозначу еще один тренд — запрос на индивидуальность. В этом вагоне для каждого пассажира есть собственная капсула. И у человека фактически появляется свое купе. Вокруг много людей, и, находясь в общественном транспорте, мы хотим сохранить личное пространство.

Точно есть тренд на универсальность — использовать каждый уголок, каждый миллиметр пространства, чтобы пользовательский сценарий был наиболее эффективным. И сам объект подходил как можно большему числу людей.

Инклюзивность — еще один важный тренд. Год назад мы присоединились к Национальному инклюзивному договору, но и до этого все наши проекты пассажирского транспорта проходили оценку по инклюзивности. Мне бы хотелось, чтобы этот тренд развивался. Поэтому мы и дальше планируем привлекать специалистов по инклюзивности, чтобы люди с любыми возможностями здоровья чувствовали себя в наших проектах одинаково счастливыми.

Беседовал: Александр Юдин