Взгляд на историю родной страны венесуэльского писателя Родриго Бланко Кальдеро. Пока Каракас погружается в хаос, скоромный преподаватель киноклуба Улисес должен исполнить завещание бывшего тестя и обустроить приют для бездомных собак. «Сноб» публикует две главы романа, изданного No Age в переводе Дарьи Синицыной.
7
Все подозрения в сговоре у него за спиной рассеялись, как только он представил Мартина и Надин друг другу. Они молниеносно подружились. Казалось, они знакомы давным-давно, хотя на самом деле радость, которую они излучали, происходила из изумления, отмечающего начало всякой настоящей дружбы. Когда хочется спросить другого, почти с упреком: как так получилось, что я раньше тебя не знал?
Когда Улисес извинился и отошел в уборную, на него не обратили внимания. На лестничную площадку долетал смех из комнаты. Улисес сделал несколько шагов в противоположную сторону и попал в библиотеку. Пробежался по книгам. Энциклопедии, процессуальные кодексы, собрания сочинений классиков, публиковавшиеся испанскими издательствами времен франкизма. И множество покрытых толстым слоем пыли томов, переплетенных в некогда синюю кожу.
Он стал рассматривать портреты Боливара, и один привлек его внимание. Картина висела высоко, всего в паре сантиметров от потолка, так что пришлось влезть на стул. Боливар сидел верхом, свесившись на правый бок, и гладил кого-то, кого Улисес поначалу принял за пони, но потом разглядел, что это огромный пес, черный, но с белой спиной. Рядом стоял мальчик в пончо, фоном служили андские плоскогорья. Улисес прочел подпись и убедился, что на картине — Невадо, знаменитый пес Симона Боливара.
И тут на уровне своего взгляда он увидел книгу. Толстый белый корешок выделялся среди сплошь темно-синих томов. Улисес вытащил книгу, прочел название. Спустился со стула, сел и снова прочел: Elizabeth von Arnim’s Collected Works. Поискал в оглавлении и нашел то, о чем говорил Мартин: All the Dogs of my Life. Это хоть понятно. Может, Надин прочтет. Он вернулся в уборную, спрятал книгу на полочке под раковиной. И направился в комнату. Надин и Мартин обернулись на него и тут же снова заговорили.
Мартин что-то громко рассказывал и все время смеялся. Надин отвечала мало, но остроумно и к месту. Улыбка не сходила с ее лица. Улисес молча наблюдал за ними. Наступила тишина, Мартин вдруг покраснел. Щеки, уши и шея вспыхнули так, что недолго было испугаться.
При виде этого Улисес тоже начал краснеть.
— Что это с вами? — встревоженно спросила Надин.
Мартин снял напряжение очередным взрывом самоубийственного смеха. Переведя дыхание, он промокнул глаза платком, улыбнулся и сказал:
— Ладно, хватит ерундой заниматься. Пошли в сад.
Из глубины зарослей выбежали Майкл, Сонни и Фредо. Надин не только не испугалась, но и сама открыла внутреннюю калитку и бросилась им навстречу. Собаки, как и Мартин, встретили ее так, будто давно дожидались.
Собаки никогда не сомневаются в своей любви. Почему он не позвал Надин в офис Генри тем вечером в книжном магазине? Или сам не спустился к ней, если знал, что она ждет? Почему не спустился, не кинулся к ее ногам, не стал вылизывать их, вилять задом и просить, чтобы она его полюбила? Зачем они потеряли столько времени?
Мартин взял Надин за руку и церемонно, словно владелец замка, начал показывать ей сад. Улисес помнил, что сад очень большой, но только теперь увидел, насколько здесь спокойно и красиво. Дорожки выложены камнем, газон безупречно чистый. Цветочный оазис клумбы походил на яркий остров в зеленом море. Четыре года прошло, прежде чем Мартин привел Улисеса сюда. Почти ничто по сравнению с восемью годами ожидания в сиротском приюте, пока не появились Ханы, его приемная семья.
«Что ж, уже прогресс», — язвительно подумал Улисес.
Он дошел до забора. Хилая решетка, отделявшая сад от парка Лос-Чоррос, расшаталась. Улисес услышал гул водопадов и закрыл глаза. Представил, как он, голый, купается в ледяной воде, несущейся с гор.
Раздались шаги по траве.
— Красиво вода звучит, да? — сказал Мартин.
— Да, — ответил Улисес и посмотрел на вершину.
— Я из-за этого звука дом и купил. Ну и еще из-за библиотеки. А жену соблазнила возможность устроить сад. Раньше тут было как будто футбольное поле заброшенное, а посмотри, во что она его превратила. Я только поддерживаю в порядке.
— Сколько вы здесь живете?
— С девяносто девятого, как в отставку вышел. Купил у дочери генерала Пинсона, моего учителя. В семидесятые он собирал лучших учеников в этой самой библиотеке, где ты уже побывал, и рассказывал нам по тамошним дурацким картинкам историю Боливара. Я имею в виду, настоящую историю.
Откуда Мартин узнал, что Улисес заходил в библиотеку? Может, сеньор Сеговия сказал. Интересно, видел ли он, как Улисес взял книгу и спрятал? Но когда? Нужно будет спросить у Надин.
— Повезло тебе, засранцу. Очаровательную девушку себе нашел, — произнес Мартин.
— Да, — согласился Улисес.
Надин смотрела на них. Окружившие ее собаки по команде сорвались с места и помчались в их сторону.
— Покажем ей кладбище? — спросил Улисес.
Мартин, кажется, удивился.
— Нет, Улисито. Это только для тебя.
Улисес почувствовал, что у него наворачиваются слезы, и сказал подошедшей Надин:
— Нам пора.
— Идите, идите. — Мартин наклонился подобрать выпачканный в земле теннисный мяч.
Он швырнул мяч вглубь сада, и собаки бросились догонять. Мартин ушел за ними, вскинув руку вместо прощания.
В передней Улисес остановился.
— Что случилось?
— Еще раз в туалет зайду на секунду. Подожди.
8
Надин не знала, кто такой сеньор Сеговия. Пока Улисес был в уборной, а она разговаривала с Мартином, к ним заходила только сеньора Кармен.
— Сколько меня не было? — поинтересовался Улисес.
— Не знаю. Где-то час.
— Так долго? И о чем вы говорили все это время?
— В основном о семье.
— Он очень интересный человек. А как хорошо сохранился! Необыкновенно красивый мужчина.
— Красавец, — подтвердила Надин.
— Можем на следующей неделе к нему заехать.
— Нет. Лучше ты один.
— Почему? Он в тебя практически влюбился.
— Он прелесть. Но кое-что мне не нравится.
— Что-то случилось?
— Мне кое-что не нравится в этой семье.
— Какой семье? Он же был один.
— Расскажи мне о них.
— Особо нечего рассказывать. Есть Паулина. Мать умерла несколько лет назад. Я ее не застал. И есть сын, Пауль, он живет в Амстердаме.
— Пауль и Паулина?
— Они близнецы.
— И что он за человек?
— Я с ним не знаком.
— Его тоже на свадьбе не было?
— Нет. Со стороны Паулины была только тетка, сестра матери, она уже умерла. Вообще народу было негусто, но получилось мило. Зато свадебное путешествие закатили ого-го-го. Стамбул, Лондон, Порту.
— Это ненормально, Улисес.
Улисес помедлил.
— Я не знаю, что нормально. У меня никогда не было семьи.
— Но ты же говорил, тебя усыновили.
— Да, но эта семья так и не стала моей.
Новорожденного Улисеса подбросили к дверям церкви Святого Антония Марии Кларета на проспекте Ромуло Гальегоса. До восьми лет, пока не нашлась семья, пожелавшая его взять, он воспитывался в церковном приюте. Его приемные родители годами пытались родить ребенка, но безуспешно. Улисесу было столько же лет, сколько их браку, — это показалось им знаком свыше. Как будто Бог помог им наверстать упущенное время.
— Только вот через несколько месяцев после моего появления сеньора забеременела. Иронично, правда? Потом они вроде как не знали, что со мной делать.
— Странно.
— Что странно?
— Я подумала, странно, наверное, носить фамилию, которая ничего для тебя не значит.
— Их настоящая фамилия Хан, через «х». Они родом из Сьюдад-Гуаяна, не из Каракаса. Несколько лет назад уехали из страны. Сеньор Хан происходит из тринидадских кули.
— Это что значит?
— Он потомок индусов из Тринидада и Тобаго. Я немного изменил фамилию.
— Зачем?
— Так лучше звучит.
— Невелика разница.
— Ну, мне так больше нравится. Улисес Кан — немного похоже на Джеймс Каан, тебе не кажется?
— Ах вот, значит, откуда ноги растут. Никогда не понимала этот твой киноклуб.
— Джеймс Каан — великий актер. Лучшее и худшее в его карьере — роль Сонни Корлеоне.
— «Поэт, заключенный в теле гангстера». Что-то в этом роде, да?
— Точно. Роль в «Мизери» — это его расплата, искупление за Сонни.
— Меня очень тронуло, как ты им восхищаешься. Я только потому и осталась в твоем клубе.
— Мне жаль, что он оказался таким ужасным.
— Нужно видеть во всем хорошее. Генри предложил мне работу в книжном. И вот, спустя пять лет, — взгляни на нас.
— Четыре с половиной.
— Да все равно. Долго же ты не мог додуматься, что нравишься мне.
В киноклуб в свое время ходили и Паулина, и Надин.
— Ну, сама знаешь. Я медлительный, зато неуверенный в себе.
— Дурачок ты. Хочешь, посмотрим какой-нибудь фильм?
— Ты мне так и не сказала, что тебя смущает в семье Мартина.
Надин рассеянно пробегала руками по собственному телу. Вверх, вниз, между грудями, к основанию бедер. Сам того не замечая, Улисес начал делать то же самое. Так они и говорили, поглаживая себя, умащались своим потом, словно месили глину.
— Она напоминает мою, — сказала Надин, встала и ушла в ванную.
Улисес вспомнил первый разговор с Мартином. Джеймс Каан был одним из любимых актеров тестя. Улисес поспешил рассказать, что познакомился с Паулиной как раз на курсе киноклуба по Джеймсу Каану.
— Еще и года не прошло. Я понимаю, вам — да, в общем, и всем — этот брак, должно быть, кажется безумием, сумбуром, но что я могу сказать? Такое случается. Любовь с первого взгляда.
Мартин слушал так, будто Улисес говорил по-китайски.
— Как тебе персонаж Джеймса Каана в «Догвилле»? По мне, будто Сонни Корлеоне перевоплотился в отца Николь Кидман и поубивал всех этих подонков. Охренительный фильм.
Этот ответ окончательно убедил Улисеса, что его тесть не ненависть испытывает к своей дочери — и сыну (Паулина говорила, что с Паулем он тоже не общается), — а нечто гораздо хуже. Ненависть была просто острой фазой куда более глубокого чувства: чувства почти полной отчужденности по отношению к собственным детям.
Надин вышла из ванной, и Улисес предложил:
— Хочешь посмотреть «Крестного отца»?
— Всегда готова.
— Только чур всю трилогию целиком, до самого рассвета.
— Почему?
— Я тут думал про то, что сказал Фрэнсис Форд Коппола. «Крестный отец» — это не только про гангстеров и мафию. Это еще и история семьи.
Свежие комментарии