Мари-Кристин Шартье «Цветения кувшинок» — эксклюзив «Сноба»

«Сноб» публикует отрывок из современного городского романа, вышедшего 12 сентября в книжном сервисе «Строки».

КАМ

Сегодня утром я проснулась рано. Не спешу вставать, смотрю на спящего Макса: небритая несколько дней щетина кажется рыжее на белизне наших простыней. Черты напряжены даже во сне, кожа еще забрызгана летними лучами солнца.

Мне хочется, чтобы он открыл глаза. Хочется утонуть в их зелени с золотыми крапинками. Хочется, чтобы он поцеловал меня и время остановилось. К сожалению, Макс продолжает спать, а я тихонько выскальзываю из спальни, и Шарль Бодлер следует за мной по пятам.

Я беру свой ноутбук, надеваю длинное осеннее пальто и бесшумно выхожу из квартиры. Говорю себе, что делаю это для того, чтобы дать Максу поспать, ведь он совсем вымотался в последние недели. И, в сущности, это правда. В то же время я знаю, что предпочла бы избежать разговора с ним, потому что где-то внутри еще ноет от его вчерашнего отсутствия. От его отсутствия.

Я подхожу к моему любимому кафе, как раз когда приходят бариста. Брэндон, высокий блондин лет восемнадцати, не больше, подает мне мой моккачино с пленительной улыбкой, которая мне приятна. Недавно я заметила, что мне это доставляет больше удовольствия, чем раньше. Кадреж, я хочу сказать. Это факт, от которого мне некомфортно, потому что я не припомню, чтобы когда-нибудь ловила такой кайф от знаков внимания. Даже в школе, когда я обнаружила, что парни могут находить меня в своем вкусе, даже в университете, когда я сама работала бариста и флирт был частью игры. Ладно, ясное дело, никто не откажется от чуточки позитива, вот только недавно это стало ощущаться глубже.

Это мне в самом деле приятно. Даже слишком.

Вообще-то я совершенно честна с самой собой и знаю, что мое смятение вызвано не сердечком, которое нарисовал Брэндон в моем овсяном молоке, и не его многозначительной улыбкой. Дело скорее в другом: это доставляет мне такое удовольствие по той простой причине, что я получаю очень мало внимания от своего партнера. Если бы Макс смотрел на меня, трогал меня и говорил со мной как на первых порах наших отношений и даже в те четыре года нашей дружбы, которые им предшествовали, я бы, наверно, даже не заметила попытки Брэндона.

Мой партнер отсутствует, вот я и ищу себя в глазах других.

Этот вывод меня ранит, хоть он и логичен. Если посмотреть со стороны, ситуация выглядит простой, даже банальной. И все равно удовлетворение, которое доставляет мне внимание других парней, не Макса, оставляет во рту горький вкус, он стекает в горло и копится в животе тяжелым комом, который твердеет и занимает все место. Я не терзаюсь виной за удовольствие чувствовать себя красивой в глазах других, нет, но меня беспокоит, как сильно это на меня действует. Беспокоит, что мне хочется больше, постоянно не хватает. И главное, я скучаю по тому, как чувствовала себя красивой в глазах Макса. Я скучаю по Максу.

Я тихонько вздыхаю, взяв чашку, что, кажется, сбивает с толку беднягу Брэндона. Извини, парнишка, не всегда просто стареть. Я сажусь за свой обычный столик в глубине кафе. Люблю наблюдать за другими клиентами, потягивая латте, и мне спокойно в моем уголке. Я отпиваю глоток, пока запускается мой ноут.

Мне очень нравится мой новый ритм жизни. Я могу позволить себе роскошь вставать, когда мне хочется, самой определять распорядок дня и работать где вздумается. Я не сразу нашла свой путь, когда бросила докторантуру и переехала сюда к Максу. Оказаться в одночасье совершенно свободной — это решительно ужасало.

После нескольких недель поисков себя на манер игры в Марко Поло с глухим — то есть ходя по кругу, — я начала вести блог. Это была идея Макса. Помню, я засмеялась, когда он это предложил. И ответила, что блоги вышли из моды. Но в глубине души я знала, что на самом деле боюсь. Боюсь, что не буду знать, о чем писать, боюсь случая наконец высказаться как есть, без барьеров; подойти к этому океану возможностей и понять, что не умею плавать. Макс улыбнулся и сказал только:

— Все-таки попробуй. В худшем случае никто не будет тебя читать.

Звучало не очень обнадеживающе, но это была соломинка, за которую мне требовалось ухватиться. В каком-то смысле она давала мне право на провал. Потому что именно эта мысль пугала меня больше всего: все бросить, чтобы последовать страсти, которая, быть может, никуда меня не приведет. Между верой в свою мечту и решением осуществить ее конкретно лежит целый мир.

В конечном счете я так и назвала свой блог: В худшем случае никто не будет читать.

Я совершенно не ожидала, что он будет иметь такой успех. Теперь, продолжая подпитывать мой блог, благодаря которому я популярна, я пишу тексты на заказ для журналов и других платформ, а при случае еще и редактирую. Есть, разумеется, сроки, но график у меня очень гибкий.

Расписание, несмотря на всю свободу, которую оно мне предоставляет, остается одним из стабильных факторов моего быта. Ибо, видит Бог, столько перемен произошло в моей жизни, что иногда мне кажется, потребуется генеральная уборка, чтобы навести порядок в моем внутреннем хаосе. Я говорю о том совершенно безумном периоде, когда я пережила одновременно самое большое горе и самое большое счастье.