Апокалиптичный вестерн из Китая, получивший приз в Каннах, маскируется под милую историю о дружбе человека и собаки.
Все начинается, конечно, с ограбления дилижанса. И неважно, что вместо почтовой кареты здесь микроавтобус, вместо раскаленной пустыни Мохаве — мрачноватая Гоби, словно заштрихованная простым карандашом, да и деньги то ли украли, то ли нет: и так понятно, чем вдохновлялись создатели «Черного пса». Ах да, самое главное: вместо орды бандитов с шейными платками, социально ответственно закрывающими лица, со склона холма лавиной скатывается стая септических бродячих собак, которые хозяйничают в окрестностях умирающего городка.
Деконструкция вестерна началась много десятилетий назад — за это время жанр успели разобрать на молекулы, собрав из них легионы вечных сфинксов и химер-однодневок, однако процесс, как выясняется, еще далек от завершения. «Черный пес» спроектирован по самому стандартному чертежу: главный герой Ланг возвращается в родной город, где соперничают две группировки, и, вместо того чтобы вести тихую спокойную жизнь, о которой так долго мечтал, оказывается в гуще их противостояния. Одна из этих группировок, правда, состоит из одичавших собак, зато вторая выглядит вполне человекообразной, что бы там ни говорили о местном то ли олигархе, то ли гангстере с грозным прозвищем Мясник Ху, который разводит ядовитых змей.
У Ланга, как и положено, сразу не складываются отношения ни с теми, ни с другими. Ху винит его в смерти своего племянника и постоянно терроризирует, требуя покаяться. А с собаками одинокий герой ссорится уже по собственной инициативе: решив получить награду за поимку особо опасного пса, Ланг вооружается самодельным сачком и, жестоко покусанный, терпит сокрушительное поражение. После этого он вообще вступает в бригаду по отлову собак, пусть даже не совсем добровольно, а по настоятельному совету шерифа, то есть сотрудника Народной полиции КНР.
В нормальном вестерне здесь самое время появиться роковой женщине или деве в беде, из-за которой главный герой ловким Цоем из такой же пустынной «Иглы» обрушился бы на местных гангстеров, однако ее место занимает тот самый агрессивный черный пес. У все-таки пойманной коллективными усилиями собаки подозревают бешенство, поэтому ее вместе с Лангом, покусанным в очередной раз, отправляют на карантин — посмотреть, не проявятся ли симптомы болезни. И, разумеется, за несколько дней, проведенных вместе, оба понимают, что в этом мире у них нет никого ближе и роднее.
Гуань Ху, получивший за «Черного пса» премию «Особый взгляд» в Каннах, в свое время прославился фильмом «Грязь» о китайской рок-сцене. Он вообще принадлежит к так называемому «Шестому поколению» режиссеров КНР, сторонников сугубого реализма, которые снимали истории о людях, по разным причинам выбивавшихся из рядов счастливых строителей светлого коммунистического завтра. Потом он успешно переключился на создание исторических блокбастеров вроде «Восьми сотен» о японо-китайской войне, и теперь «Черного пса» (где главный герой, кстати, тоже рок-звезда, пусть и местного разлива). Многие сочли возвращение к корням предсказуемым, и совершенно напрасно. При всей своей простоте, камерности и даже, несмотря на всю брутальность героев, умильности эта история выглядит высказыванием куда более масштабным, чем любое патриотическое полотно.
Ланг становится воплощением китайского бога Эрланга, хозяина волшебной собаки, способной пожирать солнце с луной, — и солнечное затмение, которого весь фильм ждут герои, прозрачно на это намекает. «Черный пес» наполнен ожиданием апокалипсиса — городок умирает, пустыня наступает, люди и собаки дичают, а Олимпиада, которая скоро начнется в Китае (действие происходит летом 2008-го), кажется обещанием яркого посмертного праздника. Но Гуань Ху предлагает принципиально незападный и антиэсхатологичный взгляд на мир, так что китайской специфики в этом странном нуарном вестерне оказывается побольше, чем в тех же «Восьми сотнях». Он, пожалуй, и от вестерна отталкивается именно потому, что этот жанр изначально — западный во всех смыслах слова. Все события там неизбежно ведут к финалу, к спасению хороших, наказанию плохих, исправлению злых, но вместо решающей перестрелки ровно в полдень Ху показывает нам недолговечное затмение, после которого жизнь вернется на круги своя. Символами этого коловращения выглядят и олимпийские кольца, и огромные спутниковые тарелки, и арена приехавшего в город цирка. История нелинейна, жизнь бесконечна, и все развивается если не по кругу, то по спирали — в Китае, одержимом циклами, это знают лучше, чем где бы то ни было.
Нет конца света, нет смерти и нет воздаяния. Грехи не простятся, но забудутся, дома рухнут, но вырастут заново, один беспечный ездок упадет со скалы, но другой выкатит невредимый мотоцикл из расщелины и поедет по бесконечной дороге. Может быть, из города уйдут люди, может быть, их место займут уставшие бродяжничать псы — какая, в сущности, разница? И потом — признайся, Малыш, разве может быть кто-то лучше собаки?
Автор: Саша Щипин
Свежие комментарии