Сегодня мы все чаще говорим о разнообразии мира сексуальных желаний. Но ведь в этот спектр входит и их полное отсутствие. Почему мы склонны считать асексуальность отклонением от нормы, а стабильное сексуальное влечение — здоровой базовой потребностью? Кто формирует стандарты и как медицина способствует стигматизации, разбирается Ольга Нечаева
Отрицательная приставка «а-» в слове «асексуал» намекает на то, что этим термином обозначают человека, который не имеет… А вот чего не имеют асексуалы — вопрос до сих пор открытый. Одно из , проведенном в Великобритании в 2004 году, этот термин применили к респондентам, выбравшим ответ «Я никогда не испытывал сексуального желания ни к кому».
Из 18 тысяч человек таких набрался 1% — сейчас эта цифра наиболее часто используется для обозначения количества асексуалов в мире., крупнейшее в мире онлайн-сообщество асексуалов, разграничивает асексуальность, воздержание и сексуальную дисфункцию. «Асексуалы не испытывают сексуального притяжения, их не привлекают сексуально другие люди, или они не реализуют свои чувства к другому сексуально. В отличие от целибата, который является осознанным выбором воздерживаться от сексуальных действий, асексуальность — это часть нашей идентичности, так же как и другие сексуальные ориентации».
Начиная с 1987 года, в от него. С ним связывают снижение общего уровня здоровья, снижение качества жизни и общего ощущения удовлетворенности жизнью, недовольство партнером и эмоциональную нестабильность. Людям с диагностированным HSDD назначают психотерапевтическую и фармакологическую помощь.
С чем же связаны такие разные взгляды на одно и то же явление — отсутствие сексуального желания? Это асексуалы нормализуют проблему, чтобы не чувствовать ущербность, или медицинское сообщество привычно патологизирует сексуальности, отличные от мейнстрима?
Наше общество имеет привычку лезть в чужие дела, регулировать и навязывать те или иные сексуальные нормы. Так, в XIX веке наличие сексуального желания у женщины выводило ее из рядов приличных и благонравных, здоровая открытая сексуальность преследовалась, вплоть до назначения жестоких методов лечения. К концу XX века все изменилось: отсутствие либидо стало диагнозом, психологическим и физиологическим расстройством, действительно требующим лечения. Получается, на данный момент наличие постоянного и яркого сексуального желания — это природная норма по умолчанию, неотъемлемая биологическая потребность. Например, пирамида Маслоу относит секс к самому основанию пирамиды, то есть на уровень базовых физиологических потребностей, тем самым лишая сексуальность каких-либо иных измерений — социального, культурного, духовного аспекта.
Медицина вынуждена рассматривать асексуальность как патологию, проблему, требующую решения. Это ставит общество перед моральной дилеммой: до какой степени медицина может «влезать» в состояние человека в попытке сделать его «здоровым» с точки зрения текущих стандартов? Каким образом можно говорить о лечении сексуального влечения человека, чье благополучие и идентичность определяется отсутствием сексуального влечения, и говорить о «расстройстве» тому, кто считает это расстройство нормой?
Чтобы в этом разобраться, важно обозначить разницу между сексуальным желанием (либидо) и сексуальным притяжением (влечением). Либидо — это прежде всего биологический механизм, появление сексуального возбуждения в ответ на стимул. Хотя асексуалы не испытывают сексуального влечения, либидо у них может быть, а может и не быть. Они не рассматривают собственное состояние как болезнь. В жизни асексуалов вполне может присутствовать мастурбация, которая связана с аутоэротизмом, самовозбуждением и не противоречит принципу асексуальности — отсутствию влечения к другим. Более того, асексуальность все чаще рассматривается как спектр. Так, к «зонтику» асексуальности относят демисексуалов — людей, способных испытывать сексуальное влечение в редких случаях и только к тем, с кем сформировалась прочная эмоциональная связь, и грей-асексуалов (gray-asexual) — всех тех, кто может испытать сексуальное желание, но очень редко и непредсказуемо, поэтому они определяют себя как асексуалы.
Является это явление осознанным выбором или это вынужденная компенсация — определить невозможно. Одно из обнаружило стабильную корреляцию между позитивным отношением к собственному телу и асексуальностью — к сожалению, обратную. Что здесь курица и яйцо — сказать сложно: асексуалам непросто принимать собственное тело, потому что они лишены опыта принятия его партнером в сексе, или они лишают себя опыта сексуальности, чтобы не сталкиваться с неприятием собственного тела.
Асексуальность также имеет достаточно сложные отношения с нейроотличностью и инвалидностью. Так, например, стереотипно люди с инвалидностью в глазах общества лишены сексуальности и желаний, и мы рассматриваем это как дегуманизацию. Иными словами, сексуальность — это часть человечности. Но одновременно с этим навязывание необходимости испытывать сексуальное желание как показателя здоровья также дегуманизирует объект причинения добра.
Стереотипы также преследуют людей аутистического спектра. Согласно многим , количество асексуалов среди них выше, хотя большинство обладает обычной сексуальностью.
2006 года — блестящая гуманистическая работа, которая выступает против навязывания сексуальности по Маслоу как базового физиологического инстинкта, медикализированного, подпадающего под нормы и поддающегося стандартизации и фармакологии. «Оргазм? — говорит героиня Сигурни Уивер, женщина-асексуал с синдромом Аспергера. — По описанию звучит хуже, чем то, что я испытываю, когда ем снег».
Этот же вопрос поднимает «Асексуальности» профессора Стэнфордского университета Карли Керановски. Она исследует широкий спектр выражения асексуальности — от пары в браке, где асексуальный партнер занимается регулярным сексом с целью зачатия и переживания романтической близости, до человека, который полностью отказывается от секса и находит другие способы получения удовольствия от жизни.
Мы привыкли использовать слово «сублимация» с оттенком превосходства, для «бедненьких», кому не досталось секса в раздаче социальных привилегий. Но кто мы такие, чтобы утверждать, что человек, не имеющий секса в своей жизни, живет менее счастливой и наполненной жизнью?
И с этой точки зрения активизм вокруг асексуальности последних лет постепенно меняет привычное медицинское отношение к отсутствию секса в жизни человека. имеет приписку в диагностических критериях: «Если человек испытывает страдание в связи с отсутствием влечения». Мы становимся на шаг ближе к обществу, где мы лечим человека, а не улучшаем показатели анализов. Где сексуальность может пониматься шире, чем получение оргазма путем полового акта. Где социальный успех не измеряется количеством партнеров.
Одно интересное было опубликовано в Великобритании в прошлом году. Согласно ему, асексуалы употребляют намного меньше алкоголя и гораздо чаще склонны отказываться от алкоголя вообще. Среди причин — неприятие нахождения в сексуализированном пространстве: барах и клубах.
Может быть, движение асексуалов поможет нам обратить внимание на то, насколько сильно и душно навязывается высокая сексуальная активность в качестве показателя здоровья. И что счастливые отношения определяются не только сексом. Кусочек снежного торта, anyone?
Вам может быть интересно:
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале . Присоединяйтесь
Свежие комментарии