Ещё недавно скульптуры в жилых кварталах были редкостью, сегодня это признак хорошего тона, а завтра — станет необходимостью, считает куратор общественных пространств Ирина Матвиенко. «Сноб» поговорил с ней о «Гладиаторе», «Большой глине», экономике паблик-арта и о «четвёртом постаменте» Трафальгарской площади, которого не хватает Москве.
С чего в России начался бум на паблик-арт? Ещё недавно современная скульптура на улице была редкостью.
Это естественный процесс. В России всегда была сильная классическая школа и талантливые скульпторы, но им не хватало площадок и внимания. Общество созревало для паблик-арта постепенно.
Пожалуй, первым по-настоящему «народным» прецедентом стал 25-метровый «Гладиатор» у стадиона «Спартак» в 2014 году. Хотя его создал классик Александр Рукавишников, скульптура с нарочито искаженными пропорциями поначалу вызвала у болельщиков шок. Но очень быстро «Гладиатор» превратился в главный символ стадиона, место для встреч и селфи, а после долгожданного чемпионства «Спартака» в 2017-м — и в талисман победы.
А когда единичные проекты превратились в настоящий тренд?
Переломным стал 2021 год, когда случились сразу три знаковых события. Во-первых, выставка «Красный сад», когда на брусчатке Красной площади, где проходят военные парады, вдруг появляются шесть огромных скульптур. Во-вторых, фестиваль «Здесь и сейчас», до этого камерный, получил поддержку города и вышел в парки по всей столице.
И в-третьих — появление нашумевшей «Большой глины № 4» Урса Фишера у «ГЭС-2». Это был мощный жест, который окончательно утвердил современное искусство в центре Москвы.
Именно тогда все поняли: ничего страшного не случится, если паблик-арт будет временно занимать даже самые главные городские площадки. И вот поразительный факт: за пять лет моей работы с уличными скульптурами в Москве и области — ни одного акта вандализма.
Кто подхватил этот тренд?
Сразу после переломного 2021-го волну подхватили архитекторы и девелоперы. Они быстро прошли путь от «давайте осторожно попробуем» до «арт-объект должен быть обязательно». Сегодня проект жилого комплекса без скульптуры выглядит пресным и устаревшим.
Процесс поддержали и городские структуры. Например, Агентство креативных индустрий запустило конкурс «Арт-фабрика», который связывает художников с бизнесом. Если в 2023 году заявок было мало, то через год их стало вдвое больше — от отелей, бизнес-центров и застройщиков. Даже крупная маркетинговая премия WOW Awards ввела отдельную номинацию для паблик-арта. Это показатель того, что искусство стало полноценной частью индустрии.
Какие проекты вы бы выделили особо?
Показательный пример — Парк Малевича в Подмосковье. Минкульт области инвестирует в него уже несколько лет, и коллекция постоянно пополняется работами знаковых авторов. Я сама помогаю проекту с самого его начала: договариваюсь с частными коллекционерами, чтобы они безвозмездно выставляли там свои объекты. Это настоящее современное меценатство, как во времена Щукиных и Строгановых.
Или посмотрите на художников. Дмитрий Аске в 2019 году поставил первую скульптуру в ЖК у Кремля, а сегодня реализует проекты по всей стране. Дмитрий Жуков за свою работу на Красной площади получил золотую медаль от консервативной Академии художеств — это важное признание.
Всё это — от конференций и лекций до растущего интереса коллекционеров — доказывает одно: паблик-арт перестал быть развлечением для узкого круга и стал частью городской жизни.
А ваш недавний проект в парке «Музеон» у Новой Третьяковки?
Это один из моих любимых проектов. Нам удалось разместить работы знаковых современных художников — Григорьева, Шеховцова, Полякова — на одной из главных площадок города.
Всё лето и осень эти три большие скульптуры, которые я называю «летящими формами», стояли в самом центре Москвы, рядом с Новой Третьяковкой. А после выставки они не отправятся на склад, а «переедут» во дворы нового жилого комплекса. Надеюсь, жители оценят, что их «соседями» стали арт-объекты с такой историей.
А как на паблик-арте зарабатывают?
Прямую прибыль от арт-объектов в России пока считают редко, но экономическая логика очевидна. Есть два основных бенефициара.
Во-первых, общественные пространства — особенно парки. Скульптура превращает обычную лесополосу в точку притяжения. Вокруг неё вырастает целая экосистема: фестивали, кафе, сувенирные лавки, глэмпинги. Арт-объект генерирует позитивные эмоции — люди улыбаются, фотографируются, делятся в соцсетях. Задача организаторов — превратить эту эмоцию в проданные билеты, еду и мерч. Главный российский кейс здесь, конечно, Никола-Ленивец: люди едут за сотни километров именно ради искусства, и поток посетителей только растёт.
Во-вторых, девелоперы. Они давно поняли, что продают не квадратные метры, а образ жизни. Скульптура во дворе — это мощный эмоциональный триггер, который повышает привлекательность и стоимость жилья. Это уже не просто «украшение», а часть продукта. Москва-Сити — показательный пример: небоскрёбы впечатляют издалека, но на месте люди ищут точку притяжения, и именно для этого внутри комплекса установлено множество скульптур.
Что сейчас больше всего тормозит развитие паблик-арта и каким должен быть следующий шаг?
Главный тормоз — устаревший закон 1998 года. Он не видит разницы между бронзовым памятником на века и временной арт-инсталляцией. Из-за этой юридической путаницы согласовать что-то на городской земле — огромная проблема, поэтому большинство проектов существует либо недолго, либо на частной территории.
А ведь решение есть, и оно блестяще работает в Лондоне. Это знаменитый Четвёртый постамент на Трафальгарской площади — пустое место, которое раз в полтора-два года отдают новому современному художнику.
Нам нужно создать свои «четвёртые постаменты» в Москве и других городах. Это должны быть официальные площадки для временного искусства, с прозрачными конкурсами для художников и понятными правилами для спонсоров. Такой механизм сразу легализует всю индустрию, создаст устойчивую модель финансирования и будет постоянно дарить городу и его жителям новые эмоции.
Беседовал Павел Зельдович
Свежие комментарии