В этом году в Екатеринбурге в третий раз прошёл книжный фестиваль «Красная строка», хедлайнерами которого стали Евгений Водолазкин, Анастасия Завозова, Светлана Павлова, Ислам Ханипаев и Дарья Донцова. Анастасия Рыжкова отправилась на Урал, чтобы поговорить с директором Евгением Горенбургом.
Горенбурга часто называют одной из движущих сил Екатеринбурга, в прошлом врач, он не только один из основателей легендарного Свердловского рок-клуба, но и до сих пор играет «бабл-гам-рок» вместе со своей группой «ТОП», продюсирует музыкальные фестивали, среди которых крупнейший в России Ural Music Night. А ещё он — президент спортивного клуба по хоккею на траве «Динамо-Строитель» и виртуозный рассказчик анекдотов.
Встречаемся в Grand Buffet Europe, где Евгений первым делом заказывает мне булочку свердловскую с маслом и земляничным вареньем. «Ешь, это тот самый восстановленный микояновский рецепт», — говорит он.
Евгений Горенбург — врач, продюсер или музыкант?
У меня проблема самоидентификации, я точно не музыкант. Моей группе «ТОП» 37 лет, у нас играют действительно великие музыканты — клавишник Герман Конев у нас Моцарт, барабанщик Володя Назимов, который играл во всех значимых группах — «Урфин Джюс», «ЧайФ», «Наутилус Помпилиус». Весь материал пишу я. При этом образование у меня — семь классов музыкальной школы. Основная работа — я президент по хоккею на траве «Динамо-Строитель» Екатеринбург, базового клуба национальной олимпийской сборной России.
Как появились фестивали?
Родились сами собой — первый был в год моего 40-летия, есть такое поверье, что 40 лет праздновать нельзя. Но мы в то время как раз закончили альбом, так что решили сделать день рождения, не говоря, что это день рождения. Время суровое, 2000 год, было сложно собрать аппаратуру, арендовать помещение, к нам стали проситься присоединиться и друзья по Свердловскому рок-клубу, и молодые музыканты. Так появился фестиваль «Старый Новый Рок», основная идеология которого была такая — для небес одинаково милы любые группы, старые (популярные) и молодые, если они играют хорошую музыку.
Потом стало понятно, что популярен не только рок-н-ролл, который в то время ещё не умер, но и странная музыка с названием инди или названием хип-хоп. Поначалу мы делали площадки внутри, но нам стало тесновато. Как-то пришли ко мне мои коллеги по продюсерскому центру «Лад» и сказали: давайте сделаем что-то новое, полиформатное, например, как «Неделя музыки» в Таллине. Я им рассказал анекдот. Я вообще очень люблю анекдоты как притчи. В Эстонии есть такой знак дорожного движения под круговым движением. Подпись: «Не больше четырёх раз». Я говорю: давайте сделаем Ночь музыки — тогда уже была Ночь музеев. Так родился самый большой фестиваль в мире на сегодняшний день — Ural Music Night. Он пережил ковид, сейчас собирает под полмиллиона зрителей.
Зачем человеку, который серьёзно занимается музыкой и ивентами, ещё и книжный фестиваль?
Дальше всё уже некая судьба, фортуна. Мой друг Александр Коротич. Он учился вместе со Славой Бутусовым и оформлял альбомы практически всем знаковым группам Свердловского рок-клуба. Так сложилось, что другой его соученик, Миша Узиков, работал в Шанхае. К нему обратилась Шанхайская книжная ярмарка. Сначала — сделать конкурс детского рисунка, графики, куда он привлёк Александра Коротича как члена жюри. А потом они спросили, нельзя ли сделать новый книжный фестиваль в Екатеринбурге, поскольку КРЯКК к тому времени был заморожен, и крупные фестивали остались только в Москве и Питере. Нам точно было чем заниматься в этой жизни. Так что мы выслушали это предложение и ответили отказом.
Но если говорить о книгах, которые влияют на формирование личности — у меня это «Педагогическая поэма» Макаренко. Воспитание коллективом, воспитание доверием. Только это может влиять на человека. Я ей зачитывался в детстве. Главное, что вынес: природа не терпит одного состояния. Любой процесс либо стагнирует, либо развивается. Нельзя почивать на лаврах — надо двигаться дальше. Эта мысль мне запала.
Потом я встретился с Виктором Шкулёвым, у которого большая сеть городских порталов, рассказал про идею, попросил о помощи. Он сказал: «Встречайся с Григорьевым». Состоялась встреча, на которой со мной разговаривали так, словно привезли в мешке из провинции и развязали в приёмной. Куда, мол, ты лезешь, парень, у нас есть non/fiction, есть Красная площадь.
Я в этой среде абсолютно чужой. Но я и моя команда знаем, как делать мероприятия. У нас правило одно — всё, что угодно, кроме скучного. И я понимал, что мы сделаем лучше, чем non/fiction. Вот так родился фестиваль «Красная строка». Мы договорились с Михаилом Фаустовым, что он будет программным директором, потом с Анастасией Ханиной. На сегодняшний день у нас уже четыре программных директора.
Что изменилось за три года, от старта первой «Красной строки»?
Первый фестиваль прошёл на кураже, на одном дыхании — мы договорились со спонсорами, получили президентский грант. А вот со вторым было сложнее — грант нам не дали, я собрал ребят и сказал, что работать будем в убыток, существенный для нас, миллионов шесть–семь. Но команда сказала, что делаем, пусть даже пойдём ко дну, как крейсер «Варяг». С третьим фестивалем мы попали в такое безвременье — региональная поддержка нужна как никогда, у нас сменился губернатор, выборы только 14 сентября, а мы вынуждены работать между этими сроками. Было непросто, хотя он самый успешный на сегодняшний день — уже к вечеру второго дня у некоторых издательств закончились книги. Хотя мне до сих пор кажется диким, что успешность или неуспешность регионального фестиваля измеряется даже не в суммах продаж, а в привезённых и проданных килограммах и тоннах книг.
Наш разговор прерывает звонок загадочной Екатерины, которая в очередной раз пытается разобраться с флешмобом мопсов, организованным для одного из хедлайнеров «Красной строки–2025» Дарьи Донцовой. «А ты была на Эдинбургском театральном фестивале? Видела, сколько у них рекламы, которая висит круглый год. Я хочу, чтобы наши фестивали продвигали подобным образом, как городское достояние», — неожиданно говорит мне Горенбург, вешая трубку.
Ну вы уже близки — помимо книг, есть много музыки, которая связывает «Красную строку» с Ural Music Night. И классическая программа «В начале было слово», и Тухманов в исполнении «Другого Оркестра», и отвязные Kickin’ Jass Orchestra, FUNK POWER и «Аполоджайз».
На Ural Music Night всё это множится на сто, так что приезжай. Я уже говорил тебе, что мы ивентеры — делаем всё, что угодно, кроме скучного. Это всё равно всё очень близко — музыка, изобразительные искусства, книги.
Группа «ТОП» появилась в 1987-м году. А почему такое название? Это связано с тем, что вы играете «бабл-гам-рок»?
Мы до сих пор играем, выступаем, записываем альбомы. «Топ» — как у Пушкина в «Сказке о Бове Королевиче»: там конский топ, людская молвь. Ну, кроме того, top — это очень поливалентное слово в английской интерпретации. Top — это может быть вершина, а может быть и конец. Top of the tongue — кончик языка. Это такое ёмкое название, которое нам казалось ещё и провокативным. Кто тут у нас главный? Конечно, группа «ТОП».
При том, что рядом «Наутилус», «Агата Кристи», «Настя», «Метро»…
Кто все эти люди? (Смеётся.) А играем мы так долго, потому что материал пишется, мы интересны друг другу на репетициях. Наш «бабл-гам-рок» — это настроенческая штука, весёлая, задорная. Хотя у нас есть и грустные песни — например, «Забери мою рок-н-ролл» или «Мы все поём». Самые грустные песни пишутся, когда, в общем, всё хорошо — солнце светит, спокойно.
Тема «Красной строки» — место силы. Для вас это Урал?
Как бы эгоцентрично это ни звучало, для каждого человека место силы — это его внутренний мир, а все остальные — лишь некие костыли, которые помогают лелеять этот собственный внутренний мир.
Вы родились и выросли в Екатеринбурге, у вас даже адрес не менялся никогда. Насколько это тоже важно — жить всю жизнь в одном месте?
Перефразирую одного из своих учителей. Был у нас великий хирург Козлов. Как-то мы отмечали нашу первую студенческую свадьбу моего друга-барабанщика Кости Николаева. И Козлов сказал хороший тост. Сейчас, конечно, я понимаю, что он достаточно банален, но тогда всё было впервые и вновь. Так вот, он сказал, что самое большое счастье в жизни — это уходить на работу, которая тебя зовёт, которой ты живёшь. И с таким же удовольствием возвращаться домой. У меня это, слава Богу, есть.
А в Москву или в Петербург вы никогда не хотели переехать, вслед за многочисленными друзьями?
Я никак не могу до тебя донести мысль, что я занимаюсь музыкой, потому что когда играешь на гитаре — на тебя девушки больше внимания обращают, затягиваешь юность. Второй момент — что все эти интеллигенты в маминой кофте и в очках, на самом деле очень счастливые люди, потому что они могут получать удовольствие от того, от чего многие наши соотечественники не могут. Это хорошая музыка, хорошие книги, картины. Меня несколько раз приглашали на работу в Москву. Я делал тогда телевизионные шоу. Но когда тебе предлагают продать какую-то вещь, а ты не хочешь с ней расставаться, ты загибаешь непомерную цену и думаешь: если дадут — то и *** с ним. Я примерно то же самое делал со своей зарплатой. Я не хотел уезжать из Екатеринбурга. Мне здесь комфортно, это точно мой город. Только если за очень высокую зарплату. Но мне её не давали, поэтому я и остался. (Смеётся.)
Снова звонок. «Екатерина Сергеевна? Ну, мы заканчиваем. У нас ещё одна восьмая булки. Ну, бейтесь пока сами. Чем дольше ожидание — тем радостнее встреча».
Вы умеете встречать гостей, это отмечают все знакомые, приехавшие на фестиваль. А если бы это был просто дружеский визит, куда вы нас отвезли?
Однажды ко мне приезжали австралийцы, и первым делом я их повёз на железоделательный завод ВИЗ — он находится на берегу пруда. Там они увидели людей, которые занимаются подлёдной рыбалкой. Они с ума сошли: двадцать человек в огромных полушубках неподвижно сидят в снегу — и ничего не происходит. Так что да: завод, первая заводская проходная, что люди вывели меня. У нас вообще город-завод. Это понимание города, понимание отношений. Если ты что-то делаешь — ты молодец. Если ты просто балабол — это быстро понимается.
Дальше просто провожу всех по центральной улице города. Проспект Ленина — там много интересных мест. Уральский федеральный университет (УрФУ), в котором синхрофазотрон на физтехе стоит. Дальше — военные заводы, на которых делают железный щит нашей Родины, ракеты, которые в центре города прямо расположены. Поэтому ты понимаешь, что вот как отсель грозить мы будем шведам.
Но самое моё любимое место — это поле для игры в хоккей на траве, которое нам удалось построить. Это очень высокотехнологичное сооружение. Стадион «Динамо» на берегу городского пруда — самое спокойное место, когда мне нужно подумать, успокоиться. Я на скамейке сижу. Ребята гоняют. И хорошо получается.
Что особенного в Екатеринбурге?
Ну, давай чуть-чуть эзотерики, потому что когда будет третий потоп — всё уйдёт под воду, а Екатеринбург останется. Ладно, пойдём уже на мопсов смотреть.
Свежие комментарии