«Король воров» итальянец Леонардо Нотарбартоло рассказывает о том, как он смог ограбить Алмазный квартал Антверпена, похитив бриллианты на сумму более полумиллиарда долларов. Не теряющая актуальности история о том, как в реальности провернуть то, что голливудские режиссёры показывают в кино. «Сноб» публикует фрагмент из книги, вышедшей в издательстве «Альпина Паблишер» в переводе Андрея Манухина.
Тайная встреча
Ноябрь 2001 года
Сегодня я впервые встречаюсь с ребятами из команды. До мансарды, где поселился Иеремия, ехать минут пятнадцать. Выхожу из квартиры, запираю дверь. Спускаюсь на пару лестничных пролётов с гладкими, ледяными на ощупь перилами. Пройдя через вестибюль, сияющий белизной, будто морг на Луне, ныряю в тамбур, ведущий наружу.
Оказавшись на свежем воздухе, первым делом поднимаю голову. Небо, пока тёмно-лазурное, начинает светлеть. Слегка моросит, воздух влажный. Едва заметный ветерок уносит прочь фальшивое октановое число какого-то мопеда: владелец явно что-то намудрил с количеством лошадиных сил. Даже самые упрямые тучи, сбившись в кучку, понемногу отступают в сторону Нидерландов. Изменчивая игра света помогает мне немного расслабиться, напоминает о том, что где бы я сейчас ни был, со мной всё в порядке. Интересно, какими мы видимся сверху: разноцветные шевелюры, бегающие в тетрисе неотличимых друг от друга зданий? По пути миную мусорные баки, втягивающие в себя чистый кислород, чтобы выдохнуть мерзкую вонь.
Последние капли дождя прореживают облака, и бельгийские голуби снова отправляются в полёт, забрызгав жидким дерьмом капот моего прокатного «Пежо». Улицы здесь, в Антверпене, широкие.
Это там, где я родился, в Виллаграции, всё маленькое, будто построено сразу в уменьшенном масштабе. Узкие улочки, миниатюрные домики, площади диаметром в десяток метров. И кажется мне, что чувства тоже соотносятся с пропорциями города: в мегаполисе всё вокруг кричит, в провинции — шепчет.На встречу я приезжаю заранее. Купив пару газет в киоске под окном у Иеремии, снова сажусь в машину, упираюсь коленями в нижнюю часть руля, сползаю по сиденью и жду. Газеты я читаю каждое утро, и не по одной, если, конечно, найдётся время. Мне нравится чёрное кружево букв, которое отпечатывается на подушечках пальцев, едкий запах ночной типографии. Время летит незаметно, и вот уже я, приехав слишком рано, на несколько минут опаздываю. Выскакиваю из машины, в задумчивости не рассчитав силы, слишком громко хлопаю дверцей и поднимаюсь наверх, в квартиру Иеремии.
Адреналин подскакивает, едва я вижу ребят: мы в деле! Иеремия гордится своей группой, и я понимаю почему. Торжествующая улыбка не сходит с его лица: он будто танцует на собственной бар-мицве.
Рассказ Иеремии помог мне составить мнение об остальных членах команды. Пока я ни с кем лично не знаком, но ощущение, будто мы по меньшей мере полдня провели вместе. Меня он представляет как Туринца — прямо скажем, не слишком творческий псевдоним. С тем же успехом мог бы обозвать Пьемонтцем или, чтобы ещё больше всех запутать, Соседом ломбардцев! Ладно, главное, что моего настоящего имени никто не знает.
Я протягиваю руку первому.
— Это Ключник, — представляет его Иеремия.
— Очень рад.
На первый взгляд ему уже за шестьдесят, он самый старший в группе. Я словно чувствую аромат старого, выдержанного ликёра. За ним приходит черёд Гения: шагаю ему навстречу и крепко пожимаю руку. Похоже, он здесь самый младший, лет тридцать–сорок. Выглядит как человек, который прекрасно знает, что всегда на шаг впереди, но улыбка у него дружелюбная, без заносчивости. Первое впечатление приятное: он мне нравится. Напоминает меня самого в юности. При взгляде на молодёжь мне всегда кажется, что она горы может свернуть. И даже досмотреть до конца очередное продолжение «Пиратов Карибского моря».
Следующий — Монстр. Одет со вкусом, видно, что ему это не безразлично, чёрная водолазка подчёркивает смоляные волосы. Росту в нём метра два. Он тот мозг, что позаботится о сигнализации. Лицо костистое, измученное салатами и сырами, — он ведь, насколько я помню со слов Иеремии, вегетарианец. Подозреваю, он ещё и защитник окружающей среды, хотя не очень представляю, что это значит для таких, как Монстр: может, моется по частям в каком-нибудь ручье, чтобы сберечь воду, а волосы сушит тёплым ветерком в метро — кто знает.
Для меня он величина неизвестная, хотя Иеремия рассказывал о нём куда больше, чем о других. Кажется чуть высокомерным, но я могу ошибаться. Протягиваю руку — хватка не особенно крепкая, но и не вялая: этакий антибиотик широкого спектра действия. Как будто он не вполне уверен, стоит ли вообще пожимать мне руку. Должно быть, Иеремия не всё мне рассказал: не исключено, что Монстр был против моего появления в команде. Садимся вокруг стола наверху, в мансарде. Иеремия протягивает нам по бутылке холодного пива. Монстр отказывается, просит травяного чая с женьшенем. Иеремия извиняется: такого в хозяйстве нет. Но Монстр не собирается начинать разговор, не выпив сперва своего женьшеня. И идёт его покупать.
Пока мы ждём, хозяин дома пользуется моментом и перечисляет кое-какие базовые правила — это он специально для меня, я ведь последним к ним присоединился. Первое и главное: соблюдать осторожность. Нельзя, чтобы нас видели вместе. В дом входим по одному, расходимся с разницей в пять минут. Группами где бы то ни было в центре не появляемся, там могут быть видеокамеры. Совместные обеды и ужины в ресторанах и тому подобное исключаются. Если очень хочется — выезжаем за город. Очевидная вещь, конечно, но напомнить полезно.
Монстр возвращается и тут же объясняет нам, что женьшень принадлежит к семейству аралиевых, широко распространён в Азии, в частности на горном хребте, разделяющем Таиланд и Малайзию. Ни у кого не хватает духу его перебить, бросив: «Д-а-п-о-ф-и-г!» С другой стороны, мы допиваем по второй бутылке ледяного пива и, значит, уже довольно снисходительны к чужим странностям.
Иеремия представляет меня команде:
— Его участие, как все вы знаете, и мы не раз об этом говорили, — косой взгляд на Монстра, — имеет ключевое значение. С ним мы сможем продвинуться туда, где до сих пор буксовали. — Тут он смотрит на меня, предлагая продолжить.
О своих навыках мне приходится рассказывать самому. Впрочем, это отнимает не так уж много времени: я перечисляю несколько конкретных дел и передаю слово дальше. Всё, что им нужно обо мне знать, они уже знают, нет смысла терять время. И прежде всего потому, что я сгораю от желания наконец-то понять, как далеко они продвинулись с Алмазным центром. А впереди ещё несколько самопрезентаций: теперь их очередь. Смахивает скорее на собрание анонимных алкоголиков, чем на планирование операции века. Но ведь сколько команд погорело из-за отсутствия взаимного уважения! Я такого уже достаточно повидал, поэтому и предпочитаю работать один.
Когда высказываются все, в комнате повисает тишина. Смущаться тут нечего: момент напряжённый. И Иеремия делает то, что у него получается лучше всего: берёт на себя бразды правления.
— Мы разные и знаем это. Само наше присутствие здесь означает, что мы люди неординарные. Но сейчас нам важно сплотиться, поскольку теперь наши судьбы связаны. Будущее каждого зависит от будущего остальных. За этими стенами люди разобщены, они соперничают друг с другом и даже в окружении близких не могут чувствовать себя в безопасности. Именно поэтому им нужны государство и полиция. Мы же отныне объединены другой идеей, чем-то вроде братства, то есть прикрываем друг другу задницы. Каждый из нас должен защищать другого. Ведь если кто-то один накосячит — под удар попадут все.
Прекрасно сказано, но мне слегка не по себе. Всё-таки групповая динамика устроена иначе, нежели индивидуальная. Эти слова, такие убедительные, затронули в моей душе какую-то струнку. Я почувствовал некоторую тревогу, не слишком сильную, но ощутимую. По шкале тревожности я бы поместил её примерно посередине между двумя крайними значениями, где наименьшую напряжённость вызовет общее собрание жильцов многоквартирного дома, а наибольшую — одинокая прогулка по пустынному городу на Успение*. Пока собрание производит на меня странное впечатление: с одной стороны, всё так приятно и заманчиво, но в то же время недружелюбно и излишне многословно. Иеремия между тем продолжает:
— Мы разработали метод параллельной работы над общими вопросами. Потребности, оборудование, стратегии. Привносим собственный опыт и предложения, чтобы шаг за шагом преодолевать отдельные критические точки.
Похоже, совещание затягивается. И надолго.
О, погодите-ка, заключение этого эпического монолога звучит так:
— Уже следующий шаг позволит нам невероятно продвинуться.
И знаете, какой это шаг? Тот, что сделаю я. Ну же, говорю я себе. Я — топливо, которое они искали, чтобы снова запустить двигатель операции. Первый по-настоящему работающий фрагмент нового плана. Слишком большая ответственность для новичка, который пока пользуется весьма ограниченным уважением остальной команды.
Иеремия назначает двух ответственных за этот этап. Монстр позаботится о приобретении и настройке необходимого оборудования, я — о том, чтобы спуститься в хранилище и немного поснимать внутри. А это вам не жук чихнул.
Пока непонятно, как ситуация будет развиваться дальше, как изменится стратегия. Настоящий прыжок в неизвестность. Ну и ладно. Прыгаем.
* Успение Девы Марии (15 августа) — религиозный праздник, попадающий на традиционное для Италии время отпусков, когда многие города буквально вымирают. (Прим. ред.)
Свежие комментарии