Художник Алексей Кузьмич, известный своими акциями во время белорусских выборов и протестов, опубликовал видеоролик с критикой действий оппозиции. Это его первая работа после летней акции, когда Кузьмич вышел полуголым к колоннам омоновцев. В разговоре со «Снобом» художник рассказал, почему он вынужденно уехал из Белоруссии, за что критикует оппозицию и зачем нужно политическое искусство
Ɔ. В День всех влюбленных, 14 февраля, ты выложил на своем YouTube-канале ролик «Я пратэстую». В нем ты довольно жестко высмеиваешь протестующих против действующей власти, хотя полгода назад стоял на баррикадах напротив ОМОНа. Почему так?
Моя первая работа была приурочена к выборам президента Беларуси. После этого нужно было время, чтобы зафиксировать и осмыслить происходящее. Для меня как художника, занимающегося политическим искусством, крайне важна критическая составляющая реальности. Любой художник должен подвергать сомнению даже самого себя. И уж тем более контекст. В современном искусстве не должно быть табуированных и сакральных тем. Моя задача — выбрав для этого визуальную составляющую, художественную форму, подсветить ту или иную тему, заставить зрителей думать.
Ɔ. Критика протестов в Белоруссии стала табуированной темой?
Да. Я сталкиваюсь с этим, когда общаюсь со своими друзьями, знакомыми из Беларуси. Они рассматривают протест как нечто, о чем нельзя говорить плохо. Нельзя замечать ошибки, говорить, что протест подавлен, что звериная власть наложила на него свою лапу. Об этом запрещено даже думать, чтобы не нарушить общее воодушевление. Я решил высказаться о сложившейся ситуации, в которой стало невозможно мыслить свободно и критически. Наверное, некоторые назовут меня «ябатькой» (так в Белоруссии называют фанатов Лукашенко. — Прим. ред.) или просто противником протестов. На самом деле я больше других хочу, чтобы в Беларуси произошли изменения. Я люблю Беларусь и скучаю по своим родным и близким, но , потому что на родине меня арестуют. Моя работа — это вклад в общее дело, здоровая инъекция, прививка. Страх поражения и напряжение от того, что мы идем не туда, висят в воздухе, но об этом никто не говорит. Подсознательно каждый это чувствует. Я снял новое видео, чтобы привести общественность в чувства шоковой терапией. Грубой, да, но мне кажется, что сейчас нужно только так, да и художественная критика не может состоять из полунамеков.
Ɔ. За что конкретно ты критикуешь белорусский протест?
Протест зашел в тупик, но несогласные с режимом Лукашенко не меняют тактику, пытаются как-то карабкаться, выжить. Лидеры улицы не пытаются перегруппировать силы, чтобы победить, а без этого ничего не получится. Давно пора было понять, что выходы с цветами к омоновцам — этой банде Лукашенко — неэффективны. Это — взывание к совести власти. Но если рассматривать власть как дикого зверя, то его ведущий инстинкт — самосохранение. Этот зверь никогда не слышал о гуманизме, он не понимает, что такое совесть. Нужно становиться взрослее. Тот инфантильный ребенок, в лице которого я пытался изобразить целую страну, должен вырасти, обрасти мускулами. Все-таки мы северный народ. Если в нашем государстве есть такой вызов времени, то было бы неплохо двигаться в сторону викингов. Необходимо меняться и уходить от филистерства к рационализации.
Ɔ. Протест слит? И ты предлагаешь переход к позиции большей силы?
Он не слит, он задавлен. Мы оказались не готовы к неэффективности мирных действий. В самом начале, когда выходило 300 тысяч в одном только Минске, я верил, что все будет классно и планомерные ненасильственные действия приведут нас к победе. Потом я осознал, что этого не будет никогда. Можно ждать пять, десять лет, потом сдохнет президент, его место займет очередной кожаный мешок, а жители Беларуси будут дальше ждать и страдать. Пора эволюционировать. Я не говорю, что следует брать «коктейли Молотова» и жечь мусоров. Нужно взрослеть, признавать ошибки и вырабатывать новые способы сопротивления.
Ɔ. Ненасильственные способы не сработали, но и насильственные — плохой вариант. Какими тогда могут быть новые методы сопротивления?
Это должно быть не просто массовое хождение с флагами, а выверенные точечные удары: нападения быка, а не заячьи постукивания. Хождения только помогают силовикам формировать списки несогласных. Это не значит, что нужно опустить руки. Да, сейчас мы не можем сопротивляться открыто, но партизанские стратегии никто не отменял. Тем более с нашей-то историей партизанского движения.
Многое зависит и от национальных лидеров — Тихановской, Латушко. Они не берут на себя ответственность быть сильными политиками. Они должны либо не бояться действовать решительно, либо отказаться от этой затеи, освободив место более компетентным людям.
Ɔ. Что значит «действовать решительно»?
Проводить точечные митинги — не на общие темы, а с конкретными требованиями. Это должны быть прицельные удары по власти, а не бесформенные волны из протестующих с цветами и лозунгами. Лидеры протеста до сих пор призывают своих сограждан выходить, хотя это не приносит результатов. И не предлагают никаких новых тем и рациональных идей протеста.
Ɔ. А что предлагает политическое искусство?
Политическое искусство десакрализирует образ власти. Художник может говорить о том, о чем политики не могут в силу регламента и цензуры. Если художник говорит о проблемах ярко, то привлекает к этому внимание. Это может иметь определенный эффект.
Ɔ. В России 14 февраля прошла в поддержку Алексея Навального — люди выходили в свои дворы и светили фонариками в знак протеста.
Фонарики, одиночные пикеты, перформансы, гражданский активизм — любые проявления несогласия и солидарности хороши, но должны быть еще и чисто политические действия. Ежедневный выход с фонариками вряд ли будет эффективным.
Ɔ. Проводишь ли ты какие-то параллели между событиями в России и Белоруссии? К каким выводам ты приходишь?
Узурпация власти и приватизация власти на насилие — это общий момент, бросающийся в глаза. Как в Беларуси, так и в России дядьки, сидящие у власти, пробуют оставить протест на уровне мирных демонстраций — с фонариками, женщинами в белом, цветами омоновцам. Радикальные действия со стороны протестующих жестко пресекаются. Власть осознает, что она зверь, животная субстанция, сила. Если насилие приватизировать, то получится удерживать власть сколько угодно. Если хватает ресурсов, как в России, то можно выживать долгое время. И в Беларуси, и в России прослеживается одна идеологическая линия, заточенная на абсолютно мирный протест и осуждение других форм несогласия.
Ɔ. Почему ты уехал из Белоруссии?
После акции на избирательном участке на меня завели дело о хулиганстве. Я уехал в августе, и меня заочно осудили на две недели ареста. Есть также информация, что на меня хотят завести уголовное дело о распространении порнографии. Я предполагаю, что власти могут вспомнить о моих в Черногории. Потом я снова поеду во Францию, где живет моя подруга. По сути, я сейчас лицо без определенного места жительства. Но моя вынужденная командировка играет мне на руку: есть время на размышления. Я начал писать книгу «Записки беларуского акциониста», где описываю свой опыт акционистского искусства и встречи с интересными людьми.
Ɔ. В каком статусе ты находишься за границей?
В статусе туриста. Я не подавал на беженство, потому что это лишает определенных прав и свобод.
Ɔ. Ты знаешь, когда вернешься в Белоруссию?
Думал, что вернусь через пару месяцев, но сейчас понимаю, что это невозможно. В стране идет волна репрессий, несравнимая с тем, что было в прошлом году. Это печально.
Ɔ. На прошлой неделе политик Григорий Явлинский поступок Явлинского неэтичным. Ты критикуешь белорусские протесты, одним из лидеров которых выступает Мария Колесникова — она тоже сейчас под арестом. Что ты думаешь об этичности критики в подобной ситуации?
Как гражданину мне понятно возмущение людей моими заявлениями или заявлениями того же Явлинского, но как художник я не приемлю такой цензуры. Искусство должно разрушать регламент и иллюзии, несмотря ни на что.
Подготовили Асхад Бзегежев и Александра Юдина
Вам может быть интересно:
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале . Присоединяйтесь
Свежие комментарии