Тема свежего, 110-го номера «Сноба» посвящена Санкт-Петербургу. Диджитал-обложку для него придумала питерская художница Пана. Ее почерк трудно не узнать — очаровательные девочки, нарисованные по льну синей акриловой краской, задорно болтают со зрителем с помощью присказок, фразеологизмов и крылатых фраз.
«Сноб» узнал у Паны, как она относится к искусству на заказ, как ее работы связаны с Матиссом и что в ее произведениях главнее — текст или иллюстрация к нему.
Давай начнем с главного — ты впервые сделала обложку для медиа. Наверное, волнительная для художника история?
Да, «Сноб» у меня в этом плане первый! Это очень важный и долгожданный для меня опыт. Мне сказали, что тема выпуска — Санкт-Петербург, и предложили изобразить скульптуры — или здания-символы города. В своей практике я обращаюсь к женским образом. И, когда начала рисовать обложку, поняла, что для меня Питер — это тоже Она, и у меня есть возможность создать ее портрет. Для меня Питер — это девочка в винтажной блузе, обязательно с «уделки». Она бежит на очередной вернисаж или другое богемное событие, по дороге потеряла туфлю! Рассеянная немножко. А на голове у нее то ли шляпка, то ли прическа в виде фонтана… Или даже туча, через которую она плачет. Потому что Питер — это что-то праздничное и плаксивое одновременно, винтажное и очень-очень красивое. Жестких рамок, как это бывает, когда мы сталкиваемся с классическим пониманием задачи «сделать по ТЗ», у меня не было. Мне кажется, когда художникам предлагают нечто подобное, всегда оставляют ему поле для творчества. Если был бы нужен иллюстратор-исполнитель, то это другой вопрос, а к художнику обращаются за его видением.
Но, в любом случае, это не первая твоя коллаборация…
Да, недавно мы выпустили небольшую коллекцию футболок с Befree в рамках их проекта Co:Create Hub. А в рамках выставки «Не усложняй» в питерском Masters Bookstore — лимитированную серию шелковых платков по мотивам одной из моих картин. Я с радостью коллаборируюсь. Бывают правки, конечно. Но я не сказала бы, что они меня ущемляют или ограничивают полет моей фантазии. Это всегда происходит в очень бережной и вежливой коммуникации.
Забавно, что все твои коллаборации так или иначе связаны с тканью, учитывая, что ты училась на дизайнера одежды. В художественной практике ты тоже используешь лен. Как так получилось?
Просто во время учебы у меня дома было очень много учебных тканей — бязь, лен. А однажды у меня закончились все холсты и вся бумага. Но порисовать очень хотелось… Ночью (смеется). В общем, чем богаты, тем и рады, поэтому я не стала париться и решила ради интереса порисовать на ткани черной акриловой краской. К синему цвету пришла, потому что тогда был в моде International Klein Blue. На волне общего фанатизма я сильно влюбилась в этот оттенок, так он и прижился. Но многие видят в моих работах и выбранной палитре гжель или аллюзию на Матисса.
Некоторые художники, наоборот, считают, что создавать что-то на заказ — это уже не про искусство, а про потребление. Несколько аутсайдерская история как будто, и мало кто хочет с этим связываться. Как ты определяешь для себя эти границы?
Ой, я точно не против того, чтобы сделать что-то на заказ. Но дело в том, что с моей стилистикой будто бы никто и не попросит написать на заказ тот же портрет (смеется). Мои персонажи — это всегда одна и та же девочка, которая меняется в зависимости от условий, в которые я ее помещаю. Бывает, мне пишут с желанием сделать что-то на заказ, но и в этих случаях приходят именно за моим видением. Конечно, не без небольших личных пожеланий, но это нормально. Как художник, я не вижу ничего плохого в том, чтобы создавать искусство на заказ. Есть заказы, которые приносят очень хорошие деньги, так почему бы и не поработать? В конце концов, художник — это работа.
А ты часто повторяешь свои произведения? У тебя всегда такие маленькие серии — наверняка, они очень быстро разлетаются.
Мне очень удобно собирать маленькие серии раз в месяц. Это и моему темпу работы отвечает, и помогает структурировать творческий процесс. Еще и зрителю комфортно, когда все выходит сразу, дропом. Когда делаешь серию к празднику или какому-то событию, на нее нацеливается очень большой поток интересантов, это правда. Например, я делала серию к 8 Марта, изображала девочек в доспехах, атлеток, силачек. На такое я осознанно ставлю невысокую цену, чтобы разным людям было доступно мое искусство. При этом на такие работы возможны повторы. Но еще у меня есть большие работы, которые стоят дороже. Например, серия к чаю. Создавая ее, я вдохновлялась печеньем, которое ела в детстве у бабушки. Уральское «Мария», еще «Любятово» — ты наверняка тоже их пробовала. Говоря о больших произведениях… Ну, я могу повторить их с незначительными изменениями в эскизе, чтобы работа не превратилась в тиражную. Людей ведь именно фраза чаще всего цепляет — слово сильнее ударяет по сознанию людей, чем рисунок.
Интересно про текстовые элементы в искусстве, кстати. Как ты считаешь, в твоих работах главнее текст или изображение?
Наверное, текст. Но для меня он важен в рамках каких-то простых русских фраз. То есть, у меня нет филологической наклонности, чтобы стать поэтессой, например (смеется). Я себя позиционирую именно как художницу. Тут еще дело в том, что я работаю с темами ностальгии и детства, у меня много отсылок к бабушке и маме, да и вообще к родственникам. И слово тут играет ключевую роль — рисунки, которые я создаю, не существовали бы без вспомогательной фразы в той форме, в которой они существуют сейчас.
По моему опыту, какую-то ассоциативную связь и эмоциональное влечение к работе создает именно текст. Люди начинают вспоминать фразочки из детства или как называют своих любимых… Это очень за душу берет. А с «голым» изображением такого не происходит. Я всегда в первую очередь придумываю или вспоминаю фразу, а потом уже создаю к ней иллюстрацию. И сначала делаю эскиз, а потом уже работаю на ткани — лен и акрил не терпят ошибок ни вместе, ни по отдельности.
Психолог Екатерина Мурашова мне объясняла, что память человека — это его имущество, которое не отнять. Отчасти поэтому художники так часто обращаются к ней, конечно, у каждого есть и личные причины. Какие у тебя?
Хорошее выражение — про имущество. Прямо в точку, мне это очень близко. Думаю, именно этим мне ценна и интересна тема воспоминаний и ностальгии. Я тоже рефлексировала на тему того, о чем я хочу творить. А потом меня озарило — все, что мне интересно, уже есть во мне. Далеко ходить не нужно. Наши подсознательные паттерны, все, что есть в нас, наше «имущество» — идет из детства. Когда я поняла, что иногда я говорю странными фразочками или жаргоном из семьи, все сложилось, как пазл. Все, что я хочу отражать, уже есть в моем культурном и семейном ДНК.
Беседовала Катерина Алабина
Свежие комментарии