Один концепт-стор в Столешниковом сделал дизайнерский бургер в коллаборации с брендом одежды. Внутри бургера хоть и не…
Один концепт-стор в Столешниковом сделал дизайнерский бургер в коллаборации с брендом одежды. Внутри бургера хоть и не текстиль c логотипом, как можно было бы ожидать, но и не совсем мясо - ведь он, само собой, вегетарианский. После утомительного выбора маечек за 390 долларов им можно очень по-московски восстановить силы, сидя на террасе с видом на церковь Святых Бессребреников Космы и Дамиана.
Москва постарела и, чтобы это скрыть, нацепила на себя всё лучшее сразу. Бешеный ритм остался, но пропал вектор приложения. Раньше приезжаешь раз в два года - пуф, всё новое. А теперь все старое, только позолоченное и веганское. В “Симачеве” тусят дочки вчерашних гетер, но в свои девятнадцать они уже кажутся слегка вышедшими в тираж. Ведь тяжёлый люкс, как ни крути, атрибут старости.
В Москву я наведывался по случаю 30-летия “Тройки”. В 1990-е, когда Рубен ее строил, государство еще не знало, что такое биржа. Никто не знал, кроме кучки визионеров. За 10 лет они построили в России фондовый рынок с нуля без госпрограмм, льгот и дотаций, как в свое время братья Демидовы сделали металлургию на Урале - лили и лили себе тихонечко.
“Тройка” успела побыть сильнейшей инвест-компанией в почти рыночной России, пока элита не поняла её потенциала. Мне повезло работать в ней ещё при том предпринимательском менталитете, когда доверие, инициатива и командный дух считались достоинствами резюме, а не опасной блажью. Я застал краешек той поры, когда человек мог создать мощную компанию из ничего, только из своих убеждений и знаний.
В 2012-м “Тройку” купил Сбербанк. Для меня лично это было взлётом в карьере. Мне предложили несколько позиций с равной зп и абсолютно новым функционалом. Я прошел мощную инвест-школу, получил прививку “краснокнопочного” менеджмента и понимание того, как работает разветвленная иерархическая структура. Но оглядываясь назад с коллаборационистским бургером в руке, я вижу, что эти мои “школьные годы прекрасные” пришлись на момент макабрического перелома. Страна решила сворачиваться вовнутрь. Рыночным игрокам нельзя стало выжить в борьбе с ВТБ и Сбером. За десять лет государство зачистило частные инвест-компании и закредитовало всю экономику через госбанки. Если ВТБ сейчас запросит назад все свои кредиты, то выяснится, что ему принадлежит львиная доля российской промышленности.
Стране больше не нужны такие независимо мыслящие титаны, как основатели “Тройки”. Ей вообще не нужно инициатив снизу - нужные отрасли организовано растут по указке. Не осталось никаких иных элит, кроме государственной. Сегодня мои ровесники работают на госкорпорации, потому что это единственное место, где правила игры хоть сколько-нибудь понятны. Именно госкорпорации занимаются перераспределением ресурсов, и именно их сотрудники теперь дают деньги своим детям, чтобы те тусили в “Симачеве”.
Огромный пул талантов переливается в госслужбу. Несостоявшиеся ракетчики теперь придумывают, как эффективней собирать налоги, талантливо излагать нереализуемые концепции типа “Россия-2035” и придумывать льготы малому бизнесу, которого нет. Будь я чуть постарше, мои дети штурмовали бы вузы по государственному управлению, потому что при папе в Сбере пост в министерстве был бы для них естественным апгрейдом. Иных мечт этому поколению в родной стране просто не оставили.
В ней развилась странная форма диктатуры - с интернетом и открытыми границами. Все всё понимают, и каждый сам решает, как с этим жить. Многие научаются одновременно допускать две взаимоисключающие вещи: есть вегетарианский бургер или в маечке за 390 евро креститься перед церковью Святых Бессребреников.
И открытые границы становятся как бы приглашением уехать всем тем, кто этому никак не научится.
Свежие комментарии