Легальная индустрия букмекерских ставок второй год подряд растёт на 40%. При этом проблемы людей, которые возникают из-за ставок на спорт и онлайн-казино, как будто выносятся за скобки, хотя последствия часто катастрофические. Клинический психолог, исследователь игровой зависимости и автор телеграм-канала «Клинический психоанализ» Денис Автономов рассказал в интервью «Снобу», почему человек оказывается во власти игры, как лечить лудоманию и что такое «ад игрока»
Судя по рекламе в интернете и на улицах больших городов, наше общество переживает бум букмекерских контор. Они повсюду — на огромных баннерах, на федеральных каналах, даже каршеринги обклеивают рекламой ставок на спорт. Как это сказывается на росте зависимости от азартных игр?
Ситуация действительно напоминает расцвет игровой индустрии середины 2000-х, когда в какой-то момент в Москве было больше казино, чем в Лас-Вегасе, а количество игорных клубов не поддавалось исчислению — по несколько у каждого выхода из метро. Но на мой взгляд, катастрофа всё-таки была тогда, а не сейчас.
Международные данные связывают рост онлайн-ставок в первую очередь с пандемией и вынужденной изоляцией. По Англии, например, в первые месяцы карантина рост прибыли букмекеров от ставок на киберспорт был 3000%. У нас также огромную роль в популяризации онлайн-ставок сыграл чемпионат мира по футболу 2018 года.
Важные моменты в понимании популярности азартных игр в России — их легальность, доступность и широкая реклама. Интересно, что когда обсуждали белые списки сайтов на случай блокировки интернета, то в них, среди сайтов госуслуг, больниц, банков, была букмекерская компания. Получается, с точки зрения государства — это жизненно необходимая инфраструктура.
Доступность — это то, что игорный клуб или букмекерская контора, по сути, находится у тебя в кармане?
Да, раньше надо было куда-то идти, иметь наличные, а теперь достаточно открыть телефон. Там ты попадаешь в игорное заведение, в котором сразу и кредит можешь взять.
Как в последнее время менялось количество людей с игровой зависимостью?
Важно сказать, что существует огромный разрыв между числом людей, которые играют, теми, у кого это приводит к проблемам, и теми, у кого существует зависимость — расстройство контроля над импульсами или аддиктивное заболевание, подобное употреблению психоактивных веществ или алкоголя. В лудомании этот разрыв достаточно большой. У большинства людей участие в азартных играх эпизодическое и не приводит к проблемам.
Считается, что в целом по миру 70% взрослых во что-то играют хотя бы раз в год. Это может быть и покупка лотерейного билета, и поход в казино. Под критерии зависимости, по разным данным, подходят от 1% до 6,5% всех игроков. Показатели сильно зависят от места — понятно, что в Лас-Вегасе их больше, чем на Аляске. Легальный статус всегда повышает вовлечённость.
А у наших соотечественников есть понимание, что игромания — это серьёзное заболевание?
В обществе есть идея, что это болезнь, особенно когда это принимает брутальные формы, когда человек проигрывает всё. Я работал в реабилитационной клинике для игроманов и наблюдал, что даже другие зависимые люди относятся к игрокам скептически, они вызывают недоумение.
Почему?
Их поведение слишком иррационально. Проигрывать столько денег странно, даже с точки зрения зависимого человека, уж лучше пробухать. Но личностная деградация у игрока наступает медленно — человек ничего себе не колет, может сесть за руль. Когда в середине 2000-х мы делали группу для игроманов, там у 92% людей была работа. Это же потрясающие показатели трудовой занятости, намного выше, чем у населения в целом. Многие работали на нескольких работах, имели подработки и дополнительные доходы. Но при этом они без денег и всем должны.
Почему у человека развивается нездоровая тяга к игре?
Специалисты точно не знают, как и в случае с другими зависимостями. У нас есть гипотезы. Часто начинают говорить, что это сложное биопсихосоциальное заболевание, что есть генетические факторы наследственности, психологические и социальные уязвимости. Но в целом это как притча о том, как слепые ощупывают разные части слона и пытаются его описать. Бихевиористы тянут одеяло на себя, когнитивисты — на себя, психоаналитики — на себя. У нас целый зоопарк теорий разной степени валидности. Одни говорят, что это функциональное поведение, которое вышло из-под контроля: человек научился, что «хорошее» эмоциональное состояние, азарт и выигрыш связаны со ставками. Это называется оперантное обусловливание: я попробовал, мне понравилось, я повторяю. Как в рекламе: «Попробовав раз, ем и сейчас».
Есть концепция эвристики Канемана. Наш мозг не любит думать, ему проще следовать схемам. Отсюда увлечение играми часто связывают с первым выигрышем. Ведь большинство людей скептически относятся к казино и букмекерам, думают, что это лохотрон. Да и игорные заведения позиционируют себя как развлекательные, где ты меняешь деньги на эмоции. Но если человек решается сделать ставку, она сыграла и ему дают деньги, то от неожиданного выигрыша в голове происходит щелчок: оказывается, деньги отсюда можно и уносить. Человек думает, что если заходить сюда раз в неделю, то можно и на работу не ходить. Механизм первого выигрыша очень важный.
Но потом срабатывают другие, например механизм проигрыша: оставшись без денег, игрок испытывает чувство досады, ярости, ощущение несправедливости. Начинается следующий этап этой драмы — погоня за проигранными деньгами. Считается, что именно она — маркер игровой зависимости. Человек пытается компенсировать предыдущие потери, ещё больше включаясь в игры, хотя разумно было бы прекратить. Единственный способ избежать потерь в азартных играх — не играть в азартные игры.
Почему человек не останавливается?
Опять же точного ответа нет. Реваншизм, в первую очередь, желание отыграться и вера, что это получится.
Смотрите: человек вкладывает рубль и вдруг получает сотку. Это очень радостно, но что-то в этом есть не то, интуитивно он это чувствует. Если рассуждать логически, то это чьи-то деньги, не из воздуха же они взялись. Мой выигрыш — это проигрыш других людей. За счёт игровой системы я как бы достал деньги из чужих карманов. Почти все игроки знают, что у казино есть математическое преимущество: в разных странах на автоматах игрокам возвращается 70–90% от ставки (в России законодательно «заложенный средний процент денежного выигрыша должен быть не ниже 90%». — Прим. ред.). То есть каждая ставка означает потерю. В случае со ставками на спорт это менее очевидно, но искусство букмекера в том, чтобы подбирать коэффициенты так, чтобы стабильно получать прибыль. Большинство игроков это понимают, но продолжают играть.
Можно описать классический сценарий развития игровой зависимости?
В литературе есть классические схемы, но они грешат большой условностью. О классическом описании игромании даже говорить скучно. Там утверждается, что есть три стадии: первая — стадия выигрышей, вторая — проигрышей, третья — отчаяния. Идея стадий довольно сильно устарела, она сбивает с толку из-за фиксации на жёсткой схеме. Предполагается, что человек со второй стадии может двигаться только к третьей, но не к первой. Условно говоря, игрок постепенно спускается в ад. Некоторые клиенты соответствуют этой картине, некоторые — нет. Некоторым удаётся очень долго балансировать на отдельных стадиях, некоторым — вдруг перестать играть на годы. А у кого-то прогресс, когда закладывается имущество и берутся многочисленные кредиты, происходит очень быстро.
Почему один человек долго держится, а второй погружается, как вы сказали, в ад игрока?
Честный ответ снова в том, что точно сказать мы не можем. Есть предрасполагающие факторы: например, высокая импульсивность, сопутствующие расстройства, СДВГ или зависимость от веществ и алкоголя. В общем, всё, что связано с нарушением контроля. Была обнаружена связь с личностными расстройствами: люди с антисоциальным личностным расстройством больше подвержены зависимостям. Нарциссизм подразумевает фантастические идеи о богатстве, превосходстве, прекрасной жизни после большого выигрыша и общую неадекватную оценку себя. Часть людей считает, что они избранные, любимцы фортуны, поцелованы Богом, поэтому они будут выигрывать и в конце концов отыграются. Кто-то делает акцент на навыках, что он может высчитать эффективную систему за счёт математических способностей, что он профессиональный игрок.
Попытка свести всё многообразие к стадиям — плохая идея, это серьёзное упрощение. Современная наркология отказалась от идеи стадий даже в случае с алкогольной зависимостью. Сейчас говорят о тяжести зависимости. По количеству симптомов она может быть лёгкой, средней и тяжёлой. Сегодня у тебя может быть лёгкая степень, а через год — тяжёлая. Но может и наоборот: сегодня тяжёлая, а через год лёгкая. Раньше это не допускалось, сегодня считается, что может быть движение не только в ад, но и из него.
А можно описать, что собой представляет ад игрока?
Это, конечно, метафора, не медицинское определение. Речь о комбинации чувств отчаяния, горя, депрессии, тревоги, стресса из-за преследования кредиторов, ощущения, что из этого невозможно выбраться, стыда, вины и злости на себя, потому что человек собственными руками выкопал себе эту яму, ведь его же предупреждали. И тут есть ещё один парадокс: даже в самой критической ситуации игрок зачастую чувствует себя не до конца отчаявшимся, потому что выигрыш всё же маячит где-то на горизонте. Он не может поверить, что не сможет отыграться. Это активное отчаяние, и оно делает состояние ещё более жгучим. И человек готов ставить на рулетку свою жизнь.
В одной из работ вы описываете, что лудоман может думать об игре как о работе, расскажите, как действует этот механизм?
Это ещё один вариант трогать слона. Оговорюсь: описаний и концептуализаций много, но чем больше разбираешься в проблеме, тем больше всё становится непонятно.
Что происходит, когда с человеком случается роковой первый выигрыш? Он думает, что потратил всего 10 минут и что вообще это несложная задачка, нужно просто напрячься и сделать правильный выбор. В казино ведь тебя никто не заставляет играть, ты полностью свободен, и это сильно отличается от ситуации на работе, где есть начальник. Здесь же все игроки — это ИП, индивидуальные предприниматели, хотя сами этого не знают. Они начинают думать, что нашли золотую жилу, Эльдорадо, с бесплатным обслуживанием, весельем и вечной молодостью. У игрока начинает вырабатываться схема, что надо просто побольше времени проводить в казино или у букмекера, быть более включённым в процессы — и доход от этого замечательного дела вырастет. Люди начинают изучать спорт, статистику, готовятся. Но, по сути, это изучение ничего не даёт, потому что процент 90 на 10 сохраняется, и чем больше времени ты проводишь в казино или у букмекера, тем больше денег ты там оставишь. Заведение реализует своё ключевое преимущество за счёт времени.
Справедливости ради — на короткой дистанции казино можно обыграть. Но на длинной оно тебя уделает под липку, потому что против тебя работает математика. Поэтому задача игорного бизнеса — максимально вовлечь игрока.
В итоге ситуация переворачивается: на работу мы приходим без денег, а выходим с зарплатой, а в казино или к букмекеру приходим с полными карманами, а уходим с пустыми. Казино — это антиработа.
Как понять, что человек переходит от простой игры к зависимости?
Первое — это нарастание ставок, когда они делаются чаще и размер их всё больше. Поэтому самую сильную зависимость вызывают игровые аппараты, там период «ставка — результат» максимально короткий. Имеет значение увеличение времени, проведённого за игрой. Важно, сколько человек думает об игре: осмысляет предыдущие исходы, тенденции, изучает коэффициенты, строит графики. Игроманы часто заняты этим 24 на 7. Появление озлобления или тревоги, когда человек не может поиграть, тоже показатель. Когда пытается ограничить игру, но это не получается. Список критериев игровой зависимости есть в DSM-5, всего их 9, зависимость ставят при наличии 4.
Недавно игроман в Ульяновске убил жену и двух дочерей. Это вообще свойственно для игровой зависимости или, скорее, эксцесс?
Тут игровая зависимость наверняка не единственное расстройство. Это массовое убийство, да ещё и родственников. Выводить причину из частной психопатологии неправильно. Есть тенденция, что у игроков, как и у других зависимых, выше склонность к совершению преступлений, но для них несвойственны преступления против личности, в основном это кражи, мошенничество, завладение деньгами других людей, растраты. Игроку нужны деньги, а не жизни.
Там, где появляется казино, уровень преступности растёт, исследования показывают 1–2% за год. Повышается рост самоубийств, потому что игрок чаще направляет агрессию на себя, чем на других.
Сейчас законодательно ограничивают нелегальные площадки для игр, а легальным только повышают налоги. В контексте зависимости между ними есть разница?
Не думаю, что это имеет значение. Но для роста числа зависимых важно продвижение площадок. Зачастую за регистрацию новому игроку предлагают сумасшедшие бонусы. Задача в том, чтобы вовлечь человека, чтобы он попробовал, сделал этот шаг. Человеку забрасывают крючок с наживкой, он думает, что очень умный, сможет только обглодать червяка и спокойно уйти, но в процессе теряет контроль и попадается.
А почему не получается только обглодать?
Начинают работать когнитивные ошибки — иллюзии контроля, который на самом деле гарантировать себе нельзя. Может работать «ошибка горячей руки», когда человеку начинает везти и он думает, что сегодня его день. Или, если была чёрная полоса, то появляется убеждённость, что она обязательно сменится белой. Есть механизм «почти выигрыш», когда до джекпота не хватило совсем немного. А если человек сильно играет, то его интересует только джекпот, только он может решить его проблемы. Таких когнитивных ошибок много.
В какой момент человек оказывается в кабинете терапевта?
Сценарий попадания в терапию один — очередной крупный проигрыш чужих денег. Именно в такой формулировке. Не бывает такого, что человек один раз проигрался и пошёл в терапию. Проигрышей должно быть много, и они должны быть по собственным оценкам крупные, иначе человек заносит их в графу «траты на развлечения».
Когда в 2006 году я начинал работать с лудоманией в первом московском бесплатном центре по лечению игровой зависимости, ко мне пришла женщина и почти сразу рассказала о том, как она пошла к психотерапевту по поводу своей игромании, а он ей объявил стоимость в 100 долларов за сеанс. Женщина ушла от терапевта в возмущении, хлопнув дверью, со словами: «Я лучше эти деньги проиграю!» Это обычная логика игромана. Игроку жалко тратить деньги на неигровые цели. Именно поэтому выигрыш не решает их проблем.
Смысл есть только в том, чтобы снова потратить деньги в игре?
Да. Сценарий выигрыша — человек закрывает часть долгов и проигрывает оставшееся. В очень редких случаях он может успеть закрыть все долги, но на это нужна суперволя.
С какой мотивацией человек приходит к психотерапевту?
Чаще всего — давление родственников, потому что они в ужасе от финансовой ситуации, хотя, как правило, не знают всей правды. А критичность ситуации поддерживает у игрока идею отыграться, это один из самых мощных факторов продолжения игры. Речь не о прибыли, мечта большинства игроков — выйти в ноль, чтобы их долговой зуд закончился. Отыграться — их единственная надежда, поэтому они и не планируют прекращать. Замкнутый круг. Сами игроманы не рвутся лечиться, у нас не было очередей даже в бесплатном центре.
Насколько действенна терапия? Я встречал оценки, что среди зависимых у игроманов чуть ли не самые низкие показатели эффективности лечения — только 4–8% в итоге завязывают.
Мы делаем выводы об эффективности лечения по очень маленькой части людей, которые оказываются в терапии. Среди них действительно показатели очень низкие, примерно на уровне, который вы назвали. Скрашивает картину только то, что, судя по всему, треть людей с зависимостью прекращают играть без посторонней помощи. Это называется спонтанная ремиссия или естественное исцеление.
С другими зависимостями это так же работает?
Да, примерно так же. Большинство людей выздоравливает под влиянием социально-психологических и эмоциональных факторов. У кого-то когнитивные искажения постепенно ослабевают, человек понимает, что отыграться невозможно, и прощается с потерянными деньгами. Скорбит, оплакивает их, но перестаёт за них цепляться. В голове что-то щёлкает, когда понимаешь, что вернуть своё нельзя, потому что оно уже не твоё, а ушло к бенефициарам игорного бизнеса и другим игрокам. Некоторые игроманы рассказывают, что в один день просыпаются с этой мыслью, и всё, после этого не играют.
Это, наверное, не очень хорошая новость для некоторых психотерапевтов — многие отрицают существование естественного исцеления, хотя при изучении статистики очевидно, что оно есть.
Фармакотерапия, к сожалению, неэффективна при игровой зависимости, официальных препаратов для неё нет. Игрокам часто назначают что-то от сопутствующих расстройств: депрессии, СДВГ, наркотической или алкогольной зависимости, это может улучшать состояние. Есть информация, что блокаторы опиоидных рецепторов работают, но тоже не для всех.
А кроме фармакотерапии?
Индивидуальная и групповая психотерапия. Есть группы встреч, например «Анонимные игроки», но они менее эффективны, чем аналогичные группы для алкоголиков. Важную роль играет снижение финансового давления: консультации юриста, составление списка долгов, приоритетных выплат, защита имущества, переход под внешнее финансовое управление. Некоторым людям нужно подавать на банкротство. И обязателен запрет на получение кредитов через Госуслуги, терапия начинается с этого, без запрета можно даже не пробовать.
С учётом того, что далеко не все игроки оказываются в таком сложном положении, наверное, неправильно называть все букмекерские конторы и казино злом в чистом виде?
Для большинства людей, видимо, нет. Игорная индустрия эксплуатирует баги в психике. Они проводят массовый скрининг населения и находят людей, которые более подвержены зависимости. Из десяти взрослых только один — потенциальный игроман. Он не знает об этом, особо никогда не играл и даже не очень-то азартный человек. Задача любого казино найти этого человека, чтобы он начал работать на тебя. Для этого нужно перебрать как можно больше людей. Игорному бизнесу нужно, чтобы попробовали все, потому что большинство не попадётся. Нужно найти те 5–10%, проблемных игроков, жизнь которых превратится ад. А они сами даже не поймут, как это произошло.
Беседовал Денис Бондарев
Благодарим за помощь в организации съёмки Дениса Автономова галерею Robineau Art – Подсосенский переулок, 20, строение 4, и галерею a—s—t—r—a – ЦСИ «Винзавод», 4-й Сыромятнический пер., 1/8, стр. 9, за помощь в съёмке Дениса Бондарева
Свежие комментарии