Старение и уход из жизни героев «лихих 90-х», сколотивших в те годы миллиардные состояния, ставит на повестку дня вопрос о сбережении их активов и бесперебойном функционировании их бизнеса. От решения этого вопроса во многом зависит экономическая устойчивость нашего государства
В последние годы дебаты о «первоначальном накоплении капитала» в нашей стране стали стихать: рассуждения о неправедности приватизации и неизбежности отъема похищенной у народа собственности встречаются разве что раз в пять лет и в основном в предвыборных программах.
Зато с куда большим вниманием россияне начинают следить за «первоначальным сохранением» капиталов, становящимся все более актуальным по мере старения тех, кто вышел на авансцену отечественного бизнеса еще в 1990-е годы. Порой приходится встречать и указания на обусловленность интереса к данным вопросам политикой: экспертам не дает покоя вопрос о предстоящем в некоем отдаленном будущем «трансфере власти», когда вся страна будет передаваться новому поколению «владельцев», но даже вне связи с этой животрепещущей темой проблема остается более чем значимой.Тремя наиболее известными случаями являются борьба за наследство , $500 миллионов). Во всех случаях имеет место столкновение интересов разных групп родственников на фоне сложного переплетения бизнес-интересов.
Становление российского капитализма происходило и происходит в непростых экономических и нравственных условиях. Как стремление уклониться от соблюдения требований закона (например, записывая активы на родственников; в свое время мы все восторгались бизнес-талантами тогда еще молодой и бойкой Елены Батуриной, пока не пришлось выпасть в аут их самой богатой российской семьей по версии журнала Forbes) приводило и приводит к образованию сложных схем владения собственностью. При этом быстрый взлет в сфере предпринимательства часто приводил к крушению прежних семейных уз: среди 128 российских миллиардеров в один раз заключенном и действующем на настоящий момент браке состоят менее 20 (тут, конечно, встречаются и аномалии вроде убежденного холостяка Михаила Прохорова и еще более завидной молодой звезды IT-бизнеса Павла Дурова). Итогом неизбежно становятся масштабные «разборки» вокруг активов.
Собственно говоря, пока мы находимся только в самом начале процесса передачи собственности детям и родственникам — до этого внимание прессы и светской хроники в основном было привлечено к бракоразводным процессам. Самым дорогим из них оказался затянувшийся на семь лет около $600 миллионов и вошла в список самых богатых россиянок. И, судя по тому, что мало кто из российских миллиардеров присоединился к клубу тех, кто готов завещать основную часть своего состояния благотворительным фондам, борьба вокруг огромных капиталов предстоит нешуточная.
Во всем этом я вижу два важнейших вопроса.
С одной стороны, это , и странное обнаружение документа, и внешний вид, и предоставление его в монегасский суд, а не официальному российскому нотариусу, ведущему наследственное дело, тоже вызывают сомнения и неприятные вопросы. Про борьбу за тело покойного, которую развернула его сестра, и похороны в Канаде я вообще промолчу. В любом случае, высвечиваемая такими кейсами, как наследственные дела Трубникова и Бурлакова, проблема крайне важна: хорошо известно, что родственники и дети уже сейчас активно вовлечены в управление крупными бизнесами (можно вспомнить семьи Касперских, Филевых, Гуцериева, не говоря уже о Ротенбергах), и рассмотрение наследственных споров может оказаться сопряжено со значительными сложностями.
С другой стороны, это расширение потенциального круга претендующих на наследство. Не все семейные отношения бывают оформлены (при этом активно обсуждается вопрос о введении статуса гражданского партнерства, участники которого также могли бы иметь право на имущество партнера), не все дети признаны законными наследниками. В последнее время возникают даже вообще находящиеся вне любого законодательного регулирования случаи, когда наследники могут физически появиться значительное время спустя смерти владельца состояния. Таков, например, , где они поженились и где вплоть до смерти Игоря Евгеньевича шел мучительный бракоразводный процесс. Развод был оформлен в России, где позже был заключен и брак с г-жой Рынской. В подобных случаях — а с развитием репродуктивных технологий и распространением настойчивых мечтаний многих сверхбогатых и успешных людей чуть ли не о вечной жизни они могут стать в будущем очень распространенными — круг близких родственников на момент открытия наследственного дела окажется неопределяемым в принципе.
Сегодня подавляющее большинство юристов, ведущих подобного рода дела, говорят об их постоянно возрастающей сложности — и поэтому склоняются к тому, чтобы несомненным приоритетом в них обладали наследники первой очереди: вдова/вдовец и ее/его общие с покойным(ой) дети. Такова, например, российского юриста и бывшего сенатора Константина Добрынина, участвующего в процессе по делу Бурлакова. Этот принцип выглядит вполне разумным, так как есть все основания предполагать, что в ходе прежних бракоразводных процессов имущественные отношения между бывшими супругами уже были урегулированы. В случае, если родственники имеют доли в компаниях или бизнесах покойного, это дает им права на участие в управлении предприятиями на тех же основаниях, что и любым другим совладельцам, но не основания претендовать на раздел имущества в пропорциях, отличных от доли владения.
Однако не менее важным является вопрос о сохранности наследуемых активов. В отличие от передачи по наследству «обычного» движимого или недвижимого имущества, которое до оформления его должным образом на того или иного наследника не может быть отчуждено, действующие компании находятся под управлением наемных менеджеров, перед которыми в трагических ситуациях открывается масса соблазнительных возможностей. Поэтому мне кажется, что было бы правильным задуматься о принятии закона, запрещающего менеджерам с момента кончины собственника или контролирующего акционера совершать широкий спектр действий, начиная от принятия на компанию новых кредитных обязательств до отчуждения любого имущества и имущественных прав, прямо не обусловленных текущей операционной деятельностью. Все сделки такого рода должны в случае их совершения автоматически признаваться не имеющими силы, а в отношении их инициатора должно возбуждаться уголовное дело.
Российский капитализм взрослеет, а его создатели стареют. От того, как будет организована передача собственности и активов от первого поколения «новых русских» к последующим, во многом зависит устойчивость отечественной экономической системы. Эта тема кажется мне намного более важной, чем повышение или неповышение на один-два процента ставки НДС или подоходного налога, однако обсуждается она гораздо реже и, что наиболее печально, пока без особых шансов на создание прозрачной и комплексной законодательной базы для ведения наследственных дел, которая давала бы исчерпывающие ответы на самые сложные вопросы, как вечные, так и только еще встающие на повестку дня.
А что вы думаете об этом? Обсудить тему и поспорить с автором теперь можно в комментариях к материалу.
Больше текстов о политике, экономике и обществе — в нашем телеграм-канале . Присоединяйтесь
Свежие комментарии