«Отравительницы, куртизанки, анархистки»: отрывок из книги об историях знаменитых преступниц

В издательстве «Колибри» вышла книга Марка Лефрансуа «Отравительницы, куртизанки, анархистки: Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц». «Сноб» публикует отрывок.

Жанна Вебер

29 января 1906 года вестибюль здания парижского трибунала был битком набит людьми. Каждый надеялся, что ему удастся попасть на слушание по делу, о котором пресса без устали писала уже на протяжении нескольких месяцев, а именно по делу об убийстве троих детей и покушении на жизнь четвертого.

Преступления происходили в рабочем квартале на северо-востоке столицы — в Гут-д’Ор.

Обвиняемой был 31 год, ее звали Мария Жанна Мулине, в замужестве Вебер (в браке состояла с 1895 года). Задолго до начала слушания в зале заседаний закончились места. Когда в 12:15 она наконец предстала перед публикой, то многие удивились, насколько она не походила на чудовище, каким ее описывали слухи.

Она была маленького роста, одета во все черное, причем очень скромно, ее круглое лицо выражало спокойствие, хотя и раскраснелось, зачесанные волосы были собраны в пучок на затылке. К скамье подсудимых она прошла медленно, словно стараясь лишний раз не двигаться. На собравшихся людей (в основном женщин, которые ее заранее осудили) она не глядела и села в ожидании начала процесса. С тех пор как ее арестовали, она настаивала на своей невиновности.

Все случилось в марте и апреле прошлого года. Та, которую называли просто Жанной, покинула родную деревню Керити на севере Бретани после того, как вышла замуж за Жана Вебера, рабочего, который пользовался репутацией честного человека. По прибытии в Париж пара поселилась на улице Гут-д’Ор, неподалеку от трех братьев супруга. Жан трудился каменщиком на столичных стройках, а Жанна объявила себя домохозяйкой.

Они казались очень сплоченной семьей и могли бы быть счастливы, если бы на протяжении уже длительного времени вокруг них не витала смерть. Действительно, трое детей, которых Жанна произвела на свет, умерли один за другим за короткий срок. Один скончался в возрасте 8 месяцев от судорог, почти двухлетняя девочка Маргарита умерла от острого воспаления легких, а третий, Марсель, самый старший, — от дифтерии, по крайней мере, так сказал врач, выдавший разрешение на захоронение.

Эта мучительная утрата сблизила Жанну с родственниками мужа, с которыми до этого она почти не поддерживала связь. 2 марта 1905 года она обедала вместе с деверем Пьером и его женой Бланш, которые проживали на улице Пре-Моди. У пары было две дочери — трехлетняя Сюзанна и полуторагодовалая Жоржетта. После обеда Пьер вернулся к работе, а Бланш нужно было заняться стиркой, но она не могла взять с собой двоих детей, так что Жанна предложила приглядеть за младшей на время отсутствия матери. Та, очевидно, согласилась. Спустя полчаса за ней прибежали соседи: Жоржетта билась в агонии. Войдя в комнату, Бланш увидела, что Жоржетта лежит на коленях Жанны, а та крепко сжимает ее, запустив руку под одежду. Девочка задыхалась, ее глаза закатились, а в уголках рта выступила пена. Бланш хотела взять дочь на руки, но Жанна воспротивилась. Это быстро пройдет, если ей позволят позаботиться о малышке. Но Жоржетта продолжала задыхаться. Наконец Бланш удалось выхватить дочь, и у нее на руках дыхание Жоржетты восстановилось. Желая успокоить, Жанна заверила Бланш, что та со спокойной душой может вернуться в прачечную.

Бланш поверила ей и ушла, но по возвращении ее ждало лишь тело ребенка.

Немедленно вызвали врача, но его ничего не смутило, он объявил, что смерть Жоржетты наступила в результате судорог, и выдал разрешение на захоронение. Жанну никто ни в чем не заподозрил. Дети умирали часто, жизнь была хрупкой, а время на земле — быстротечным.

Спустя восемь дней, вечером 10 марта, Жанна снова наведалась к Пьеру с Бланш, чтобы поговорить о малышке и узнать, как родители справляются. Ее встретили с распростертыми объятиями, она осталась на ночь, а на следующий день все так же пребывала на улице Пре-Моди и пообедала там. В доме оставалась маленькая Сюзанна, жизнерадостная и игривая. После обеда Пьер отправился в свою мастерскую, а Бланш понадобилось уйти по домашним делам, так что за Сюзанной присматривала Жанна. Вскоре крики ребенка встревожили соседей. Потом отцу сообщили, что его дочь заболела. Он бегом вернулся домой и увидел, что его дитя лежит в постели, ее конечности скрючены, зубы сжаты, а лицо побагровело. Жанна же склонилась над телом Сюзанны.

Утром родители дали дочке сироп, который, должно быть, и вызвал расстройство желудка, которое пройдет, если принять рвотное. После рвотного ребенку действительно стало легче, и успокоившийся отец вернулся к работе. Вечером Пьер и Бланш обнаружили дома второе мертвое тело, а рядом с ним — Жанну. На этот раз врач посчитал смерть подозрительной и отказался выдать разрешение на захоронение. Бланш тут же обвинила Жанну в убийстве своей дочери и выгнала из дома. Уходя, та ответила: «Боль затуманила тебе рассудок, и я прощаю тебя за это».

Комиссар полиции инициировал расследование, вскрытие провел доктор Туано, но он не нашел ничего аномального и заключил, что смерть вызвана естественными причинами, а именно судорогами.

25 марта Жанна пришла в гости к Леону и Полине Вебер: это был визит вежливости, чтобы пригласить их поужинать вместе на следующий день. Время близилось к полудню, и она осталась пообедать. У пары тоже была маленькая дочка, семимесячную девочку звали Жермена, и она выглядела абсолютно здоровой. Прежде чем сесть за стол, супруги ненадолго удалились, оставив ребенка с тетей.

Мать Полины проживала с дочерью в одном доме и, услышав детский плач, вошла в их жилище. Там она увидела, как Жанна крепко прижимает Жермену к своей груди, обхватив и сдавливая тельце ребенка на уровне сердца. Мадам Риголёр потребовала, чтобы Жанна немедленно прекратила, но та оправдывалась, говоря, что она давила на сердце, чтобы вокруг него не обвились нервы. Бабушка наконец забрала девочку, и она, едва освободившись, словно заново родилась.

Мадам Риголёр вызвала врача и вверила ему заботу о ребенке. Он решил, что дело в режущихся зубах, и подрезал девочке десны. Также он настоятельно попросил бабушку не давать ребенку никаких лекарств наобум. Опасность миновала, а Жанна вернулась к себе. На следующий день она снова навестила пару, чтобы справиться о здоровье малышки. Она задержалась с Полиной, которая вновь оставила дочку с ее тетей, поскольку ей опять потребовалось отлучиться. Вечером Жермена отдала богу душу, и снова смерть сочли естественной.

В течение 24 дней умерли три племянницы Жанны (Жоржетта, Сюзанна и Жермена), и в момент смерти их тетушка находилась рядом. Однако оттого, что врачи каждый раз констатировали смерть по естественным причинам, а их выводы развеяли подозрения Бланш, никто и не думал, что ответственность за это лежит на Жанне.

Поводом для обвинения стала болезнь еще одного ребенка, Мориса, он был сыном Шарля, третьего брата Жана Вебера. 5 апреля Жанна попросила Мари, третью невестку, и Бланш (с которой они помирились) прийти на улицу Гут-д’Ор, чтобы составить ей компанию. Мари она отдельно попросила привести с собой Мориса, которого она уже довольно давно не видела. Столь недавняя смерть ее сына все еще причиняла ей боль.

Три женщины беседовали, как вдруг у Жанны разболелись зубы, да так сильно, что она умоляла Мари сбегать купить ей успокаивающую мазь, что та и сделала. Но прежде чем выйти из дома, она, не слишком-то доверяя хозяйке, настоятельно попросила Бланш не отставлять ее сына наедине с его тетей. Однако Жанна под надуманным предлогом избавилась и от Бланш, которая по наивности отошла выполнить какое-то ее поручение. Когда Мари, возвращаясь, встретила Бланш на улице, то забеспокоилась, бросилась к дому и увидела, что Жанна сжимает в руках Мориса, у которого побагровело лицо.

Мари яростно оттолкнула Жанну, крича: «Мерзавка, ты задушила моего ребенка!» Та сопротивлялась. Мари схватила своего мальчика и побежала в аптеку при больнице Бретонно, там он пришел в себя. Там же студент-медик предупредил мать, что, несомненно, ее ребенка пытались задушить и необходимо заявить об этом в полицию.

На следующий день Жанну Вебер арестовали. Кроткая женщина с такой хорошей репутацией в одночасье превратилась в «душительницу».

Судебное заседание 29 января началось с допроса Жанны. Представившись и напомнив о смерти трех своих детей (что, впрочем, суд не интересовало), она поклялась, что она не виновата в том горе, что затронуло ее семью. Ее позиция была проста и заключалась в последовательном отрицании всех фактов. Несмотря на все свидетельства (которые были ей известны), она уверяла, что маленькая Жоржетта была больна, а ее невестка не ухаживала за ней, как следовало бы. Так что она всего лишь выполнила свой долг, позаботившись о ребенке.