Как мне измениться?

18-летняя Алина учится в педагогическом колледже, мечтает работать с детьми, но чувствует: она не справляется даже с собой. Развод родителей, постоянные ссоры и вечная роль «судьи» сделали её тревожной и неуверенной. Может ли она измениться — и как ей найти силы? Психолог Катерина Мурашова приглашает читателей «Сноба» к дискуссии.

— Мне восемнадцать лет, — сказала девочка. Навскидку я дала бы ей пятнадцать–шестнадцать. — Меня зовут Алина, я учусь на третьем курсе педагогического колледжа. И я очень себе не нравлюсь. Я очень хотела бы измениться, только не знаю, как это сделать.

Алина была довольно миловидна, худощава (я даже подумала: не сидит ли на какой-нибудь дурацкой диете? — и постановила себе при случае спросить), с мелкими чертами лица, с большими, слегка выпученными глазами, большим ртом и гладко зачёсанными назад волосами с небольшим пучком сзади. Усевшись в кресле, она постоянно меняла позу и делала много небольших лишних движений — видимо, нервничала. С некоторых ракурсов Алина была похожа на лягушку, а с некоторых — на глазастую мышку-норушку.

— Что именно ты хотела бы в себе изменить?

— Наверное, всё сразу. Я понимаю, что так не бывает, но всё равно… Я хотела бы стать более уравновешенной и, может быть, даже — более равнодушной. У меня настроение постоянно меняется: то смеюсь, радуюсь, а через полчаса могу заплакать. С подругами могу поссориться, с мамой, потом прощения прошу. Не на пустом месте, нет, я же могу анализировать, понимаю, что они сделали не так, но всё равно — нельзя же так остро реагировать.

С психологом надо честно говорить, поэтому расскажу вам ужасное: этим летом я работала помощницей вожатого в детском лагере. И там был один мальчик, Кирилл, он правда был очень противный и наглый, хотя и маленький, восемь лет всего, и девочек он так грязно доставал (мальчишек он, кажется, побаивался), и взрослых, и говорил: а что вы мне сделаете, за эту путёвку мой папа большие деньги заплатил, чтоб меня тут кормили и развлекали… Кирилл никогда не дрался, всё словами… А однажды он девочку так обидел, что я его просто схватила и трясла, и не орала, а так шипела, как змея… даже не знаю что, но угрожающе, конечно. В общем, все дети тогда испугались, и он тоже… и был до конца смены как пришибленный. А мне было и стыдно, и страшно, потому что я в тот момент собой совсем не владела, а я ведь собираюсь работать учительницей, и как же тогда? Мне, получается, нельзя детей доверять? Ведь среди них всегда будут такие противные, как Кирилл, или даже ещё хуже… И я, конечно, потом сто раз этот случай проанализировала и, конечно, сразу вспомнила, что именно вот так моя мама трясла меня в детстве, когда я что-то натворю, и ведь я себе обещала сто раз: «Я не буду как моя мама!» И, получается, что всё равно так же себя веду… Значит, и дальше всё будет то же самое…

Тут Алина совсем задёргалась и заплакала. Я немного подождала, надеясь, что она сама остановится, но она продолжала плакать всё сильнее. Поэтому в какой-то момент я просто громко хлопнула в ладоши и сказала: «Стоп!» — и Алина сразу остановилась, достала платок и вытерла глаза и нос.

— «Всё будет то же самое» — это про что? — осведомилась я. — Твоя мама когда-то работала учительницей, и её выгнали за профнепригодность после жалоб родителей на трясение их противных чад?

Алина слабо улыбнулась и отрицательно помотала головой.

— Нет. Но я просто знаю, с чего это всё началось. Мои мама и папа развелись, когда мне было 11 лет…

— Обычное дело, да и было это уже давно — больше трети твоей жизни.

— Но я с тех пор не могу из этого вылезти. До того как развестись, они ещё несколько лет ежедневно ругались. И каждый старался перетянуть меня на свою сторону: «Ты посмотри, дочь, как она (или он) неправа! Ты же со мной согласна?» Я сначала отказывалась соглашаться, а потом поняла, что согласиться — намного выгоднее…

— На чью же сторону ты встала?

— На обе стороны. В том-то и дело! Мне казалось, что вообще-то они оба одинаково неправы (хотя внешне мама всегда вела себя противней и скандальней, но папа знал её слабые места и болевые точки и провоцировал), но я быстро научилась получать всякие свои детские выгоды от того, что потихонечку поддакивала обоим. Папе говорила тихонечко: ох да, мама себя ужасно ведёт! Так нельзя! — а маму потом в комнате утешала: да, он тебя до этого прямо специально довёл, я же видела…

Разумеется, я уже тогда понимала, что всё это нехорошо с моей стороны и в результате презирала всех троих — и себя, и родителей. И одновременно — радовалась всяким ништякам, которые получала от них в результате своих интриг, и чувствовала себя такой умницей-кукловодом… Тут ещё, наверное, надо сказать, что в школе я училась плохо, на тройки, и никакой особой популярностью в классе не пользовалась, с подружками всегда была на вторых ролях…

— Когда родители развелись и разъехались, стало легче?

— В какой-то степени да, в какой-то — нет. Я продолжала общаться с обоими и продолжала интриговать, докладывать всем про всех, где-то передёргивать, где-то умалчивать, только теперь делала это на два дома (на самом деле даже на три, потому что есть ещё бабушка со стороны отца — они богатые, и она тоже хотела со мной общаться и хотела всё знать, что у нас происходит).

— В тот период ты больше гордилась собой или больше всех презирала?

— Больше всего я уставала. Прямо с утра чувствовала себя совершенно измотанной. Я, может, и училась плохо потому, что у меня иногда просто не оставалось сил на уроки. Родители ещё и жили в разных концах города…

— Мать и отец не создали новые семьи?

— Нет. Вы сейчас будете смеяться, но мне кажется, они до сих пор в каком-то смысле любят друг друга. Мама — почти наверняка. Папа один раз попробовал жить с девушкой Валей (она мне даже нравилась, но маме я, разумеется, рассказывала, как Валя ужасна сама по себе и как она ужасно обращается с папой), но потом что-то у них не склеилось… Да ещё и мама звонила и писала Вале, говорила про отца, что он уже один раз подло бросил жену с ребёнком, и её тоже бросит. Хотя Валя хорошо готовила… — вспомнила Алина и облизнулась. Я тоже вспомнила про своё.

— Алина, ты очень худенькая. Ты случайно не сидишь на какой-нибудь диете? Постоянная усталость может быть…

— Нет, что вы! Какие диеты! — засмеялась Алина. — У меня отличный аппетит, я очень много ем, и почти всё подряд, могу большую тарелку картошки с мясом съесть, люди даже удивляются: куда в тебя помещается… А подружки завидуют, что я ем что угодно и не толстею. Но это я в маму — она такая же, худая, а папа наоборот — сейчас растолстел…

Я ходила к психологу, когда мне было пятнадцать. Она мне тогда сказала, что это всё из-за родителей, которые меня перетягивали, и что мне надо психологически сепарироваться от матери, и тогда я перестану быть такой раздражительной. А как мне от неё сепарироваться? Мы вместе живём, и я на неё внешне и по всему похожа. Даже Кирилла трясла и шипела так же, как она (хотя вовсе в тот момент о матери не думала, конечно). Я надеюсь, что мне потом бабушка одну квартиру отдаст (у них их несколько, и они их сдают). Интригую в этом направлении. Но когда это будет?

Папа говорит: «Дочь, ты, главное, не бери с матери пример, а то ведь и отношения у тебя никакие не сложатся. Я её любил, а она всё разрушила».

Мама говорит: «Он никогда не понимал, как я устала быть в обороне, всё время ожидать подколки или ещё чего-нибудь. Удивительно ли, что я нападала?»

Не знаю, кто из них прав и, если честно, теперь даже не хочу знать. Я хочу свою жизнь, но по-прежнему живу внутри всего этого. У меня просто больше ни на что не остаётся сил.

Хотя я ведь реально маленьких детей люблю, и с самого детства любила с ними возиться, и у меня получалось, и очень просила у них братика или сестричку. Но им некогда было, они ругались. А потом мама сказала, что хотела, но не смогла забеременеть, потому что нервничала. Я тоже нервничаю, у меня иногда вечером, как задумаюсь обо всём, так сердце колотится, что кажется — выпрыгнет. Мне 18 лет, я девственница и даже парня у меня по-настоящему никогда не было… Был один, он потом сказал: ты мне вообще-то очень нравишься, но я тебя не понимаю совсем, психованная ты какая-то и не разберёшь, чего хочешь… Наверное, я уже стала как мама, да?

Я такая совсем-совсем себе не нравлюсь. Подружка говорит: «Да просто возьми себя в руки и не обращай на своих предков внимания. Ни во что не встревай. Доброе утро, спокойной ночи. И всё».

Я пробовала, но у меня не получается. Хорошо подруге, она от природы спокойная, как тюлень. Я не такая.

И что же мне тогда делать? Может, мне всё-таки можно хоть как-нибудь измениться?

***

Уважаемые читатели, давно не было у нас историй-загадок. Вот вам в честь начала учебного года — история Алины.

Давайте вместе подумаем над ней вот в каких аспектах.

Какие есть ресурсы для изменений и куда, в каком направлении, ей следует двигаться? Что девушка может предпринять в реальности сложившихся обстоятельств?Что может предпринять в данном случае психолог (весь спектр возможностей, не стесняйтесь предлагать самые оригинальные)?

1. Что, собственно, тут у нас происходит? Как вы это видите?
2. Действительно ли всё дело в разводе родителей и их отношениях, как предположил психолог, с которым Алина консультировалась в 15 лет?
   
3. Как часто, на ваш взгляд, встречается вот это «перетягивание ребёнка» при супружеских конфликтах, и каким может быть оптимальное поведение подростка, осознающего, что происходит, и попавшего в эту ситуацию?
   
4. Какой на самом деле запрос у Алины сейчас?
   
5. Какие есть ресурсы для изменений и куда, в каком направлении, ей следует двигаться? Что девушка может предпринять в реальности сложившихся обстоятельств?
   
6. Что может предпринять в данном случае психолог (весь спектр возможностей, не стесняйтесь предлагать самые оригинальные)?
   

В следующий понедельник у нас будет окончание истории. А все ваши письма я опубликую в нашей традиционной рубрике «Люди пишут письма». Адрес для писем: katgift12@gmail.com. В первой строке письма пишите, пожалуйста, как вас зовут и откуда вы.