Музыкант Zoloto о работе над новым альбомом «Перевоплотиться» — интервью «Снобу»

Музыкант Владимир Золотухин, более известный как Zoloto, в этом году съездил в большой тур по городам России, выпустил два новых сингла, представил альбом «Перевоплотиться» и стал номинантом премии нашего издания «Сделано в России».

Давайте начнем с альбома «Перевоплотиться», который вышел в конце сентября.

Я, честно говоря, вообще не планировал записывать альбом. У меня есть песни, которые я называю «песни из погреба». Это треки, которые я сочинил 5-10 лет назад и которые просто лежат и дожидаются своего часа. В один прекрасный момент я сел и решил сыграть некоторые из них на гитаре. Понял, что по отдельности их выпускать не стоит, а вот вместе они создают полноценную картину альбома. Изначально композиций было 15, но в процессе записи стало понятно, что не все из них концептуально подходят для альбома. Оставили девять.

Я знаю, что этот альбом был записан в начале года, но вы выпустили его в сентябре. Почему?

Работа над альбомом шла три месяца и завершилась в конце февраля. Еще во время записи новой пластинки мы сразу анонсировали тур в ее поддержку. Когда альбом был готов, мы остались неудовлетворены результатом — тем звучанием и сведением, которые получились. Тогда мы поняли, что у нас будет такой «олдскульный» прогрев. Мы отыграли 24 концерта в поддержку альбома, который не вышел (смеется). Но зато проехали по стране и заинтересовали нашу аудиторию. Потом наступило лето, в это время наш график был забит выступлениями. Решили, что смысла выпускать целую пластинку нет, взамен представили два новых сингла. Отыграв сезон, осенью мы закончили сводить альбом, нам понравился новый звук, и альбом «Перевоплотиться» наконец вышел. 26 февраля 2025 года мы поедем в еще один тур в его поддержку, который завершится большими стадионными концертами в Москве и Санкт-Петербурге.

Чем этот альбом отличается от предыдущих?

Во-первых, во время записи этого альбома я пересобрал группу. Произошел такой ребрендинг, реинкарнация звучания. Некоторые музыканты покинули коллектив, на их смену пришли новые, которых я первоначально пригласил специально для работы над пластинкой. Сейчас у нас классический состав рок-группы — на сцене четыре человека.

Во-вторых, мне показалось интересным записать альбом своими руками, с минимальным использованием компьютера. Изначально я думал, что это будет акустический альбом, к которому я уже несколько лет себя готовлю. Но снова не получилось, и мы двинулись в сторону рок-музыки. Тут нет клавишных, сэмплов, мы в основном записывали барабанные установки и винтажные гитары.

Что это были за гитары?

В основном 1960-1970 годов. Как правило, у всех есть своя история: они проходили через разных музыкантов, бывали в разных студиях. В основном треки мы писали на старую гитару нашего друга Вани Лубенникова, в студии которого мы работали. Ваня говорил, что купил этот инструмент несколько лет назад за 200 долларов у каких-то обгашенных мексиканцев в Америке, которым нужны были деньги. Во время записи мы сравнивали ее с другими гитарами, но только когда играли на ней, создавалась магия. И мы в эту магию погрузились.

Более того, альбом я записывал в советский микрофон Ломо 1970-х годов. Позже я хочу снять небольшой видеоблог о том, какие инструменты мы использовали в записи последнего альбома. Это чисто технические моменты, но об этом мне, как музыканту, было бы интересно послушать.

В песне «Вот-вот апрель» некоторые слушатели заметили отсылку к песне ДДТ «Осенняя». Это не случайно?

Когда альбом был готов, в конце не было никакой мелодии, просто все уходило на fade-out. Песня ДДТ «Осенняя» мне еще в детстве запала в душу. И я вспомнил ее и этот проигрыш с трубой. Я внимательно отношусь к такого рода штучкам, когда все готово и ты интуитивно понимаешь, что какие-то вещи можно добавить в песню, и это создаст для нее дополнительный контекст. Мне показалось, что это удачная идея. Я сделал это больше для себя и не думал, что такой переход вообще кто-то заметит. Но это приятно. Это значит, что как минимум люди дослушали песню до конца.

Одна из строчек песни «Непроизошло» звучит так: «Просто рэп-звезды погасли все, время куда-то шло». Это намек на то, что рэп постепенно теряет свою актуальность?

В том числе. На мой взгляд, очевидно, что рэп и хип-хоп звучание сейчас находится в некотором кризисе. На это повлияло развитие искусственного интеллекта, который за считанные секунды двумя нажатиями кнопки может сделать хип-хоп бит, над которым раньше продюсеры трудились месяцами. Мы в целом сейчас находимся в моменте перехода, когда одно культурное явление начинает терять свою актуальность, но новое культурное явление на его смену еще не пришло.

А по поводу этой строчки… Песню я написал еще в 2022 году. Изменилось время, произошли определенные события… Оказалось, что не всегда рэп-герои до конца могут повести за собой своих слушателей и отвечать за свои слова, как это было раньше.

Судя по страницам в соцсетях, вы довольно скрытный артист. В запрещенной сети у вас сейчас всего две публикации о новом альбоме. Почему вы не ведете соцсети?

Мне это не очень интересно. В последнее время в Интернете появилось столько говорящих голов, не хочется примыкать к этой волне людей, транслирующих не всегда понятные мысли. Я больше склоняюсь к тому, что если ты музыкант, то должен высказываться благодаря музыке. Ну и плюс лень мне все это делать. Это же надо постоянно себя снимать…

Я не хожу на подкасты, на светские мероприятия и так далее, но очень комфортно при этом себя чувствую. Может быть, это моя ошибка, может, я так просаживаю сам себя по медиа. Когда у меня вышел новый альбом, я сделал две публикации о нем, а остальные посты архивировал, чтобы все внимание было сфокусировано на новом релизе, пока еще есть эта свежесть.

Вас часто узнают на улице?

Узнают ровно настолько, насколько бы мне это не мешало нормально функционировать в городе. Я могу спокойно ходить по улицам, но при этом собирать стадионы. Когда я гуляю, ко мне могут 3-4 раза подойти, но это не так, что за мной свита идет, как за Филиппом Киркоровым (смеется). Люди даже не всегда хотят сфотографироваться. Многие говорят слова благодарности или рассказывают ситуации из жизни, когда моя музыка им помогла. Мне нравится осознавать, что мои слушатели — приятные люди.

Важны ли вам поддержка и признание коллег-музыкантов?

В целом мне все равно. Но если кто-то мне респектует, мне приятно. В плане моего последнего альбома я не строю иллюзий. Понимаю, что это за музыка, которой нужно полгода или год для того, чтобы она встроилась в культурное пространство слушателей, и они начали ассоциировать свою жизнь с ней. Это такая накопительная история, которая только к будущему туру начнет давать свои плоды.

Классический вопрос: а как вообще в вашей жизни появилась музыка?

Когда я был подростком и жил в Алматы, мне нравилось все, что было связано с музыкой. Старался посещать все концерты, которые там шли, и концерты тех, кто приезжал в Казахстан на гастроли. Но проблема была в том, что сюда мало кто приезжал. В основном это была русская рок-волна. Я приходил на концерты и думал: «Вау, как же это круто, я тоже хочу быть на сцене». Позже я пересматривал эти выступления в интернете спустя долгое время и удивлялся, что это было не так хорошо, как мне тогда казалось. Но на меня выступления артистов производили какое-то нереальное впечатление.

В детстве вы увлекались не только музыкой, но и хоккеем. Но после школы решили поступать в театральный. Почему?

Когда встал выбор, куда двигаться дальше, со спортом пришлось завязывать. Хоккей — не самое лучшее, что есть в Казахстане (смеется). К этому моменту я вместе с друзьями уже собрал первую группу Cardio Beat. Это была такая классическая история, когда подростки собирают свою рок-группу. 2006-2008 годы, только начал развиваться интернет, появился «ВКонтакте». Но в моей голове, как ни странно, все было логично. Сначала я поступаю в театральный, у меня появляется узнаваемость, а потом я такой: «Да я же музыкант на самом деле!» И так через театральную тусу или кино начинаю продвигать свои песни. Но все немного поменялось. Я слетел с последнего тура в «Щуке» и поступил в РГГУ на факультет истории искусств. Во время учебы площадка «ВКонтакте» стала набирать популярность, мы с ребятами из Cardio Beat начали там выкладывать треки и развивать свою музыку.

Факультет истории искусств вы же тоже не закончили?

Да, я проучился пять лет, но меня выгнали с госэкзаменов. Почему — до сих пор для меня загадка. Это был мой последний день в институте, я даже не забрал оттуда документы. Событие стало одним из первых толчков, чтобы усиленнее начать заниматься музыкой. Я понял, что больше просто ничего не умею. Я пытался устроиться на обычную работу, какое-то время работал арт-директором клуба. Но понял, что это не мое, да и никому и не нужен был такой хреновый специалист. У меня тогда были и группа, и музыка, и концерты, но не того уровня, чтобы можно было на это жить. Мне надо было сделать так, чтобы увлечение начало приносить мне деньги.

У вас до сих пор нет высшего образования. Не жалеете?

Высшее образование — это вы имеете в виду, когда какие-то люди какими-то бумагами подтверждают, что вы якобы что-то знаете? Я считаю, оно не важно. И сейчас, когда я узнаю, что молодые люди поступают в институт, мне кажется это очень странным. Я, конечно же, говорю только о гуманитарных специальностях. У нас есть интернет, где можно найти эту же информацию. Вопрос в скилле по самообразованию. Это работает не так, что вот я не получил образования, и моя тяга к знаниям прекратилась. Нет. У музыканта должен быть обширный багаж знаний. Новое поколение музыкантов сами себя записывают, продюсируют. Все это требует определенных навыков, которые тебе никто просто так не даст, их нужно осваивать самостоятельно.

Чему вы сами еще хотите научиться?

Всему, что связано с музыкальным продюсированием. Я сам ищу эту информацию, хорошо, что ее сейчас в избытке. В последнее время многие мировые продюсеры делятся своим опытом. Особенно приятно, когда ты слушаешь их и думаешь: «О, а я это уже знаю, значит, все делаю правильно».

Почему вы в итоге переехали в Москву и не стали развиваться в Казахстане?

В Казахстане невозможно гастролировать, потому что страна по сравнению с Россией меньше. Мы играли в Алматы, Астане, Караганде. В Казахстане есть и другие крупные города, но нам захотелось расширить географию. Сначала я поехал в Москву один на разведку, познакомился здесь с нашим бывшим клавишником, с которым мы начали делать первые аранжировки. Потом начал подтягивать своих пацанов. Начался такой классический период без денег, без жилья, без всего. Но это нас неплохо закалило. Со временем число выступлений стало расти, площадки стали все больше и больше, но техника нашей игры оставляла желать лучшего. Поняли, что надо развиваться инструментально. Но не все ребята оказались к этому готовы, начались перемены в составе участников. Но я до сих пор со всеми поддерживаю связь, мы в хороших отношениях.

Как рок-группа Cardio Beat попала на шоу «Главная сцена»?

Мне еще до участия в «Главной сцене» предлагали поучаствовать в разных телевизионных проектах. Нашей группе уже было пять лет, мы были довольно известны. Но я был такой принципиальный рокер, и все шоу типа «Голос» для меня были какие-то «пения в караоке». Не соглашался. А тут со мной лично связался менеджер Игоря Матвиенко и предложил стать участником без кастинга. И что важно: мне разрешили исполнять собственные песни. Это был принципиальный момент для меня. И после участия в шоу началась первая волна популярности группы. Большой популярности, я имею в виду.

Почему после шоу вы не захотели подписывать контракт с Игорем Матвиенко?

Я оказался к нему не готов. Это был семилетний контракт, который предполагал, что ты не можешь по собственному желанию ни одеться так, как ты хочешь, ни подстричься. Плюс в договоре был пункт, по которому вся музыка, которую я напишу за эти семь лет, будет в результате принадлежать продюсерскому центру. Меня это не устроило. Я понимал, что это будут самые активные семь лет, когда я буду писать много песен. И мне не хотелось оказаться в ситуации, что какие-то знаковые треки я не могу исполнять на концертах. Другие участники, конечно, хотели, чтобы я подписал контракт — группе нужны были деньги, а контракт давал определенную финансовую подушку. Но тогда мой принципиальный взгляд на некоторые вещи пересилил даже это. Это было сложное решение.

Из-за этих разногласий группа распалась?

В некоторой степени да. Ну и потом все получилось так, что наша известность росла, площадки продолжали увеличиваться. Нас начали звать на фестивали, и стало понятно, что музыканты не вывозят. Я начал с ними общаться, говорил, что надо больше заниматься, и оказалось, что не все готовы на «музыкальный алтарь» положить свою жизнь. Люди взрослели, у них появились семьи, и эта музыкальная часть их жизни начала напрягать. Поэтому в итоге я решил создать сольный проект Zoloto и самостоятельно подбирать музыкантов под конкретные задачи.

Наибольшую популярность Zoloto принес второй альбом — «8 месяцев в Вегасе». Как появилась идея добавить туда строчки из популярных песен Шуры, Андрея Губина, Земфиры?*

Бессознательно. Я просто писал песни, переслушивал, формировал музыкальный рисунок. В песнях «Тянет», PMML сначала вообще не было припева, был просто музыкальный рисунок. А потом в голове у меня появились эти строчки «Зима, холода, одинокие моря», «Прости меня, моя любовь». Я их добавил, и получилось неплохо.

Связывались ли вы с этими музыкантами перед тем, как добавить их строчки в свои треки?

Конечно, связывались чисто с юридической точки зрения. Нельзя использовать интеллектуальную собственность без разрешения автора. Мы созванивались с Андреем Губиным, он дал согласие. До Земфиры* я так и не достучался. Но все вокруг мне сказали: окей, используй, потому что в этой песне нет целиком ее музыкального куска. Когда я выпускал альбом «Все вернется», я общался с автором песни «Ты не верь слезам» Павлом Есениным. Ему очень понравился мой вариант трека. Вот мы с вами говорили, важен ли для меня респект от коллег. От Павла Есенина мне было приятно услышать добрые слова, потому что он — легенда.

Часто выступаете в Казахстане?

Стараемся хотя бы раз в год. В прошлом году мы не давали там сольные концерты, но этим летом дважды выступали на фестивалях. Я всегда с удовольствием возвращаюсь в Казахстан. Вот и сейчас я приехал сюда в отпуск. Мне кажется, для музыканта важно держаться своих корней и транслировать то, где ты обрел первоначальную творческую идентичность. Это влияет и на музыку, и на ее восприятие. В Алматы ритм жизни спокойнее, чем в Москве или Петербурге. Я приезжаю сюда за вдохновением, стараюсь здесь что-то уловить, и зачастую у меня это получается. Обычно я уезжаю отсюда либо с какими-то идеями, либо с готовыми песнями.

А со Скриптонитом общаетесь?

Я бы не сказал, что мы близко дружим, но поддерживаем связь. Это больше творческое взаимодействие, которое строится на уважении. В начале года, когда я начал записывать альбом, мы связывались с Адилем (настоящее имя Скриптонита — Прим. ред.). Он мне тогда написал, что тоже готовит альбом и хочет, чтобы я поучаствовал в записи. В итоге вышел наш совместный трек «Бэйб».

Почему у Zoloto нет треков на казахском?

У меня и на английском нет треков. Я пишу только на русском, потому что я чувствую этот язык. Ни один другой язык я не могу почувствовать так же детально, чтобы понимать культурный контекст, какие-то вещи между строк. Ну и еще нужно отличное владение языком, чтобы иметь смелость коверкать слова (смеется). В детстве я учился в гимназии имени Пушкина, где обучение шло на русском. Казахский тоже преподавали, но больше факультативно.

Последний клип Zoloto был снят на песню PMML в 2019 году. Это было осознанное решение — перестать снимать клипы?

У меня был период, когда вокруг меня оказалось много друзей, которые занимались видеоклипами. И это были бесконечные творческие объединения. Потом просто сменилось время. Как будто выпускать клипы стало нерентабельно. Поэтому мы параллельно занимались другим — сделали акцент на концерты, снимали видео, долгое время это было нашей фишкой. Сейчас мы хотим все-таки заполнить этот пробел с клипами, выпустить 2-3 в ближайшие полгода. На какие песни, не буду говорить. Вдруг мы забьем и не сделаем (смеется).

Кстати, о концертах. Детская мечта сбылась, получается.

Получается, да. Концерты — самое прекрасное, что со мной происходит. Эти два часа на концертах уносят меня в какую-то невесомость. Ты не замечаешь времени, просто кайфуешь, делишься своей музыкой с людьми. Я всегда нахожусь под впечатлением, когда вижу эти очереди из людей. Представляете, им надо выйти из дома, доехать до площадки, простоять в очереди, потом ждать начала, простоять весь концерт, потом еще какое-то время нужно, чтобы добраться до дома. И при этом заплатить за это еще деньги. Когда я выхожу и вижу большую площадку, наполненную людьми, понимаю, что все эти люди вылезли из своей рутины и пришли для того, чтобы услышать мои песни. Для меня это очень ценно.

Будете ли вы играть старые песни во время тура в поддержку нового альбома?

Конечно. На каждом концерте мы всегда исполняем несколько песен, которые сейчас популярны на Apple Music или Яндекс.Музыке. Например, «Улицы ждали», «Грустно на афтепати». Есть артисты, которые принципиально не играют свои старые хиты, потому что они им надоели. Но я вижу, что люди хотят слушать мои треки и пока не чувствую в себе смелости их не играть.

Вы сейчас работаете со стилисткой Ксенией Никитиной. Насколько отличается ваш стиль одежды на сцене и в жизни?

В зависимости от шоу и сезона мой образ трансформируется. Мне нравится с ним экспериментировать. В наших шоу всегда есть некоторая театрализованность, мы чуть-чуть пережимаем. Конечно, в обычной жизни я не хожу с декольте (смеется). Чаще всего я хожу просто в мешке. Выбираю одежду, в которой мне удобно во время перелетов. Хотя у нас барабанщик выдерживает стиль и на сцене, и в жизни. Я каждый раз на него смотрю и спрашиваю: «Что, настолько стиль требует жертв, что ты готов в этих узких джинсах лететь 8 часов?» Это меня всегда вдохновляет, но я на это пока не готов (смеется).

Назовите треки, которые играли в ваших наушниках последний месяц?

Переслушиваю альбом рэпера Мака Миллера «Swimming» 2018 года. Это, конечно, классика, но раньше его музыка мне не так заходила. Из русского мне нравится саратовская группа Beautiful Boys.

А какие треки должен послушать каждый?

«А я сяду в кабриолет» Любови Успенской, «Извозчик» Александра Розенбаума. Если говорить о песне, о которой жалею, что написал не сам, пусть это будет песня «Black Hole Sun» рок-группы Soundgarden.

Солист «Гражданской обороны» Егор Летов интервьюировал самого себя. Есть ли что-то, что вы бы хотели рассказать, но вас об этом никогда не спрашивают?

Я, честно говоря, вообще не люблю, когда меня о чем-то спрашивают и не любитель давать интервью (смеется). Егор Летов вообще был оригинальный персонаж. Меня с ним связывает одна история. В 2008 году я был на концерте группы «Наив». И прямо во время выступления Чаче Иванову позвонили и сказали, что умер Егор Летов. Это был такой довольно сильный момент для меня, как для подростка.

Что касается вашего вопроса, повторюсь, что я приверженец того, что если ты музыкант, то должен транслировать свои мысли с помощью музыки. Ты начинаешь что-то чувствовать и понимаешь, что слов для этого недостаточно. Банальная фраза: «Когда заканчиваются слова, начинается музыка». Но она очень точно характеризует то, что я ощущаю.

Беседовала Ирина Филиппова

*Минюст России внес певицу Земфиру (Рамазанова Земфира Талгатовна признана иностранным агентом) в реестр иноагентов.