Зоя Борисовна, или «ЗБ», как называют ее сотрудники «Фонда Вознесенского», в свои сто лет готовит к изданию книгу «Халатная жизнь» — рассказы о прошлом с комментариями из настоящего. Владимир Высоцкий, которого Андрей Вознесенский называл «златоустым блатарем», часто бывал в ее квартире на Котельнической набережной.
«Сноб» попросил Зою Богуславскую поделиться воспоминаниями и ответить на несколько вопросов.
Из воспоминаний разных лет
«Мы жили на Котельнической, театр на Таганке был в пределах пяти минут, если на машине, если пешком — чуть больше. Высоцкий участвовал в “Антимирах”, все мои знакомства с актерами театра на Таганке начались с того, что я бывала на репетициях…...Там у нас была общая тусовка, после всех спектаклей мы гуляли. И я не могу назвать момент, когда именно произошло это знакомство. Больше всех я сблизилась именно с Володей, потому что он сам был очень чувствительный, он сразу начинал нравиться человеку не только песнями, а своей личностью……Конечно, он вкусил сладкую жизнь, пошли эти машины, наряды, но я этого не замечала в нем никогда. Я думаю, что многие сидели у него на голове. Он был очень сочувствующий всегда. …Высоцкий очень много делал для других — для своих коллег, актеров и для других людей, и я не помню, чтобы он когда-нибудь просил что-то для себя…»
«…Наверно, многие помнят стихотворение “Реквием оптимистический”. Оно родилось после трагических событий 1969 года, когда у Высоцкого пошла кровь горлом, наступила клиническая смерть, врачи поликлиники Склифосовского буквально вернули его с того света. Цитирую в сокращенном варианте:
Немногие знают, что оно было напечатано в журнале “Дружба народов” и вышло в книге “Взгляд” (1972) под названием “Реквием оптимистический по Владимиру Семенову, шоферу и гитаристу”. Первые строчки были такие: “За упокой Семенова Владимира…” И, разумеется, без строчки “Какое время на дворе — таков мессия”. Позднее Андрей вспоминал: «Как об актере о нем еще можно было писать, а вот как о певце и авторе песен... Против его имени стояла стена запрета. Да и я сам был отнюдь не в фаворе, невозможно было пробить эту стену».
Но о том, кому в действительности посвящены стихи, разумеется, знала вся Москва и страна. Володя был счастлив…»
«…Мы встретились с ним в последний раз у театра, я приехала, чтобы взять билеты на “Гамлета” — 27 июля должен был пройти последний спектакль в том сезоне. Из служебного входа выскочил Володя. Как всегда, торопясь, не оглядываясь по сторонам. Наткнулся на меня.
– Сама будешь смотреть? – спросил радостно.
– Нет, беру для приятелей.
– Жаль! Приходи и ты, если сможешь. Сколько мне еще осталось играть?
Он спешил. Машина стояла во дворе, у него был расписан каждый час.
Увидеть того “Гамлета” не пришлось никому. За два дня до спектакля — 25 июля — Владимира Высоцкого не стало…
Меня тогда еще поразил тот факт, что ни один билет ( а они были конечно раскуплены все задолго до спектакля) не был возвращен в кассу театра. Все зрители оставили их себе на память…»
«…Когда Володи не стало, понимаете, такая пустота бывает только после потери близкого человека в семье. Было очень больно, никто не мог подумать — как это ушел человек, как он “посмел” уйти?!Не надо было никому ничего писать и говорить, надо было увидеть Москву в день похорон Владимира Высоцкого.Таганская площадь была оцеплена тогда (милицией), потому что прибывавшие волны людей, пришедших посмотреть хотя бы на вынос гроба из театра и тем самым сказать последнее “прости” Высоцкому, было уже невозможно ни оградить милицией, ни остановить. Пришедшие то ли полагали, что гроб вынесут открытым и это может быть последним “общением” Высоцкого с поклонниками, либо воспринимали это как исторический факт, при котором довелось присутствовать, но народ все прибывал.Всем свойственно переживать мгновения привязанности к человеку, покидающему этот мир навеки, и мне до сих пор трудно найти слова, чтобы выразить мое отношение к Высоцкому, которое можно назвать родственным, так как он делился со мной многими секретами и эпизодами своей жизни, и репликами своего отношения к разным поводам и людям…
Гроб вынесли торопливо, Любимов был рядом. Я подошла очень близко к выходу из театра, из которого так много раз выходил Володя, в том числе чтобы повидаться со мной, и откуда сегодня его уносили в ту даль, откуда выхода уже нет.
Он был таким одаренным, что свою планету он вписал на небосклон XX века. До сих пор на любом творческом вечере авторской песни звучат несколько песен Высоцкого. И вряд ли найдется такой “народный” поэт с подобным букетом песен после себя.
Удивительное дело — с того момента прошло 33 года, но имя Высоцкого отнюдь не потускнело и как будто легко вспыхивает каждый раз, когда произносится».
25 января Владимиру Высоцкому исполнилось бы 87 лет. Накануне «Снобу» удалось задать Зое Борисовне несколько вопросов об их дружбе.
Владимир Высоцкий — в первую очередь поэт или актер?
В случае с Высоцким здесь не может быть очередности: поэт или актер, так прочно это было соединено одной яркой человеческой фигурой. Богатство его натуры не позволяет делать определенный вывод. Очевидно, для этого нужно было бы влезть к нему внутрь и спросить его самого. Он был невероятно насыщенной личностью, одним из кумиров времени. Конечно, подобного таланта — творчества, текстов и песен, которые стали народными, равных еще долго не будет. Сочетание нового полублатного языка улицы, языка нового поколения соединилось особенным образом с его музыкой, которая делала песни шлягерами, распеваемыми бесчисленным количеством молодых людей.
Что бы вы сказали Высоцкому сейчас, если он был рядом?
Я бы спросила его — что надо сделать для того, чтобы ты прожил чуть подольше, какие слова еще сказать, чтобы можно было попросить еще просуществовать? Мы все надеялись, что он еще вырулит и наше последнее рукопожатие не станет прощальным… Я бы о многом спросила его сейчас, но могу только посетовать, что не обо всем спросила его в жизни. Я шла за его гробом, и больше ни о чем спросить его не могла. Сжигающее пламя общения с ним, которое уже никогда не исчезнет из памяти, настолько оно сильное.
Подготовила Анастасия Рыжкова при поддержке сотрудников «Фонда Вознесенского» Анны Николаевой и Натальи Кирсановой
Свежие комментарии