От романтики 80-х до шумной попсы из торгового центра, от гитарной меланхолии до рэпа с привкусом постмодерна — в этих шести альбомах, выбранных редакцией журнала «Сноб», зафиксированы настроения, парадоксы и мечты города, которому даже летом идут холод и облака.
«Мануфактура» — «Зал ожидания»
Группа «Мануфактура» победила на первом же фестивале Ленинградского рок-клуба в 1983-м, оказавшись лучше вообще всех, кто представляется при словах «ленинградский рок». Это вдвойне забавно, если учитывать, что материал их дебютного альбома «Зал ожидания» публика и критики стали действительно понимать хорошо если в 2010-х. «Мануфактура» играла романтический гитарный поп с разными усложнениями: есть на альбоме и регги-ритмы, и элтонджоновская баллада под пианино, и сладкое многоголосье, и томный саксофон. В Англии того же времени подобную музыку называли софисти-поп — «утонченный поп». Вокалистом «Мануфактуры» был Виктор Салтыков, уже во второй половине 80-х ставший полноценной сольной звездой. Сочетание изысканной гитарной группы и поп-вокалиста делает «Мануфактуру» уникальной и по нынешним временам: представьте себе, например, группу Pompeya с Федуком у микрофона. А в Ленинграде 80-х это были даже не первого ряда звезды.
«Хвост и Аукцыон» — «Жилец вершин»
Главным социальным успехом советского рока 80-х был перевод массовой городской песни с устаревших приемов и текстов романса и шестидесятнической поэзии на более современный, как правило адаптированный материал из Англии и США. То, что Цой и Летов стали любимыми авторам песен под гитару целого поколения, — не странность, а признание их успеха. Последний кирпичик в обновленное здание «любительской», «бардовской» русской музыки оказался и самым интересным. Сыгранный под акустические гитары, но с электрическим басом и причудливой перкуссией, блюзово-бардовский «Жилец вершин» в равной степени похож на песни Тома Уэйтса и на какую-то чисто русскую, прямо народную музыку. Дело, конечно, в том, насколько удачно музыканты «Аукцыона» и поэт Алексей Хвостенко превратили в рок-поэзию футуристические стихи авторства Велимира Хлебникова. Они легкие, дурашливые, жутковатые и запоминающиеся как раз настолько, чтобы казаться сочиненными вот только что.
«Химера» — Zudwa
«Химера» сделала для тяжелого и шумного рока в России то же, что ленинградские рокеры 80-х для рока обычного: перевели его на русский так хорошо, что сейчас даже не сразу поймешь, в чем, собственно, была сложность. Zudwa, их второй и лучший альбом, звучит великолепно. Барабаны громкие и сочные; гитары грязные, но всегда четко слышны; труба и надсадный вокал лидера группы Эдуарда Старкова схвачены сыро и живо. Это уже много для 90-х, никак не меньше, чем пост-панк «Кино» для 80-х. Но у «Химеры» еще и нестандартные для нойз-рока раскачивающиеся, трансовые ритмы в соединении с психоделическими стихами, которые создают нервное и неповторимое улетное настроение, какого, опять же, от нойз-рока ждешь в последнюю очередь.
2H Company — «Психохирурги»
В Москве был Kunteynir, в Петербурге — 2H Company, дикая рэп-группа с битами, которые стоило бы выпускать отдельными альбомами авангардной электроники, и текстами, от которых не знаешь, смеяться или падать в обморок. Паша Техник — просторечен и непристоен; эмси 2H Company Михаил Феничев, наоборот, читает даже излишне литературным слогом, так что иногда песня с листа, как рифмованный рассказ, воспринимается легче, чем на слух. Дебют 2H Company «Психохирурги» и сейчас звучит странно и забавно, хотя немного сместились акценты. Монотонно читающий Феничев сегодня кажется нетехничным: он не делает запаздываний или опережений бита, чем нынешние рэперы расцвечивают буквально каждое слово, а просто тараторит поверх: «Обещал быть день хорошим / Я симулировал амнезию коленей / Дураки поверили на работе!» и прочее в таком духе. Но музыка, наоборот, настоялась. Эмбиентное техно с отголосками драм-н-баса колышется, как океан.
«море облаков» — «море облаков» EP
У «моря облаков» музыки всего ничего — мини-альбом на четыре песни и один альбом. Но эту группу знают почти все. В ней начала свою поп-карьеру Тося Чайкина (уточнение «поп» важно, потому что параллельно Чайкина сдавала экзамены по вокалу в консерватории). И те самые первые четыре трека группы содержат все лучшее, что может дать песням академическая выучка, поп-хватка, знание истории гитарной музыки и свежесть взгляда совсем юного артиста. В этих песнях много воздуха, они звучат если не как море, то уж точно как ванна облаков. Похожий на лоу-фай-версию Beach House дрим-поп с драм-машинкой, басом, гитарой и постоянно низко гудящим синтезатором идеально подходит для летающего и эхом себе вторящего голоса Чайкиной. Первая же песня, «Детство», с текстом о нахлынувших на 16-летнюю Чайкину воспоминаниях о детстве — самый точный музыкальный аналог знаменитого прустовского пассажа об укушенной мадленке. Конечно, такую музыку должны были сделать именно в Питере.
«Жарок и Снежные цепи» — «Холодные врата»
«Торговый центр — современный храм», «пластик — вечен» — и обложка, и название, и тексты песен создают приподнятое настроение вокруг самых обычных бытовых вещей, окружающих нас в современных городах. Чаще всего «экспериментальной» называют музыку просто неудачную. Но «Холодные врата» — именно что настоящий эксперимент, попытка двух современных питерских групп угадать, какая музыка будет годы спустя вызывать у нас ностальгию и прилив высоких чувств при одном только воспоминании о том, чего мы сейчас даже и не замечаем. Это немного оперетта, немного колыбельные, немного лоу-фай-фолк и атональный шумовой поп. Причудливость выбора жанров для песен позволяет создать странное ощущение дистанции там, где ей вроде бы неоткуда взяться.
Автор: Антон Серенков
Свежие комментарии