У Зины и Виктора была типичная советская история любви — с народным театром, драками за жениха, свадьбой, коммуналками и мебелью в рассрочку. Потом были — ссоры, усталость, измены и возвращения. Из последнего загула мужчина привел чужого одиннадцатилетнего ребенка, которого теперь шестидесятилетняя пара растит как своего.
— Наверное, сначала я должна вам рассказать про нашу прошлую жизнь, чтоб вы про сейчас поняли…
— Ну что ж, рассказывайте, — вздохнула я.
Женщина была явно и сильно немолода, ниже среднего роста и значительно выше средней полноты (что невысоким ростом еще подчеркивалось). При этом сидела она на краешке кресла, выпрямив спину, не расплываясь, да и во всем ее облике сохранялась какая-то трудно определимая упругость, заставившая меня вспомнить о дворовом детстве и наших девчоночьих играх с мячиком об стенку.
— Муж мой в молодости был среди девиц очень популярный и играл в народном театре. Иногда даже главные роли. При этом актерского таланта у него никакого не было, но была улыбка, зубы, хороший рост и чуб. А я была ростом метр с кепкой, любила макароны с сыром, чай с плюшками и уже тогда была толстовата. Особенно боками и попой. Хотя плясала я тогда отменно, и в том же народном театре меня на танцах всегда ставили в центр, в первый ряд. Но и в школе, и в училище дразнили так:
— Резиновую Зину купили в магазине, резиновую Зину в корзине принесли. Теперь меня зовут Зинаидой Александровной.
Отчаянно влюбившись в чубатого Виктора, Зина понимала, что за свою любовь придется сражаться, и была к этому готова. Несколько раз она даже напрямую дралась с соперницами и, несмотря на маленький рост, каждый раз побеждала удалью и отвагой — соперница убегала с поля боя, утирая слезы и сопли с расцарапанной физиономии.
Виктор с удовольствием дразнил влюбленную в него девчонку, хотя пару раз и ему от нее доставалось в самом прямом смысле — физически, царапками, пинками и оплеухами. Молодые люди учились в двух разных ПТУ, выросли в пролетарских же семьях в проходных ленинградских дворах и физическое воздействие на оппонента считали вполне приемлемым. При этом Виктор и Зина почти каждый день встречались в том самом театре.
— Так чего у тебя с этим парнем-то? — как-то раз спросила Зину мать. — Дала уже ему?
— Не дала. Он на мне женится! — твердо ответила дочь.
— Да неужели? — усмехнулась женщина, которая уже не раз видела статного красивого Виктора и дочь рядом с ним.
— Вот погуляешь на свадьбе и узнаешь, — пообещала дочь. — Я его упрямством возьму.
Свадьба удалась на славу. Было белое платье и фата с флердоранжем (Зина в них была похожа на советское пирожное «корзиночка с кремом»), было много родственников с обеих сторон, подружек невесты и друзей жениха. Были, разумеется, и накладки (какая ж свадьба обойдется без них!). Например, какая-то девица во всеуслышание заявила присутствующим, что Виктор вообще-то обещал жениться на ней и сейчас она от него беременна, но ее тут же с позором изгнали с праздника, чтоб не отвлекала и не портила настроение собравшимся…
Жили то у одних родителей в коммуналке, то у других. Спустя два года родился сын, которого почти сразу сдали в ясли. Зина работала по специальности — маляром-штукатуром, Виктор — сварщиком. Работали молодые люди как следует, себя не жалели, очень хотелось вырваться из-под родительской опеки: у Зины мать была с сильной стервозинкой и с претензиями и подозрениями к зятю, а у Виктора сильно, до потери себя, пил отец и был еще младший брат, который жил с ними в комнате. Перестройка молодой семье пошла скорее на руку, заработки только возросли. Пара быстро купила себе сначала отдельную комнату в коммуналке, потом превратила ее в две, потом прикупила еще одну, и наконец — отдельная трехкомнатная квартира в купчинской новостройке!
Обставили квартиру, приостановились немного, огляделись. Сын Вася уже почти подросток, родителям грубит, в школе двойки, в кармане сигареты, от девчонок (даже постарше) нет отбою — в папу пошел. У Виктора от сварки сильно село зрение, у Зины от тяжелой физической работы страшный остеохондроз и смещение каких-то дисков. Регулярно приходится пить обезболивающее и носить корсет.
— Зина, может, нам теперь надо для себя немножко пожить? — задумчиво спросил Виктор. — А то ведь сдохнем и на мир оглянуться не успеем.
— Да ты всегда только для себя и жил! — огрызнулась Зина. — Васька еще мал, а учить его, сам видишь его успехи, дальше за деньги придется. И земли надо прикупить, и домик какой-никакой там поставить — мало ли что, а огород всегда прокормит.
Виктор вздохнул и согласился, к этому моменту он уже привык во всем соглашаться с женой: Зина рулила семейным кораблем много лет и вроде бы столкновений с особо опасными рифами удавалось избежать.
За следующие пятнадцать лет план был выполнен. Купили участок земли на Карельском перешейке, поставили небольшой дом, посадили яблони, и кусты, сделали два парника, разбили огород. Вася учился платно в двух институтах, но оба бросил, в конце концов женился против воли родителей и уехал с женой сначала в Казахстан (откуда она была родом), а потом в Черногорию. Там он с женой расстался и вроде бы женился еще раз, но это не точно…
Виктор вышел на раннюю пенсию (ему было положено за вредность производства, и он ни на день на заводе не задержался). Пять месяцев лежал дома перед телевизором, но на выходные возил Зину на дачу. Носки и майки менял только насильно. В конце концов Зина не выдержала: ты либо делай уже что-нибудь, либо давай разводиться! Виктор разводиться не хотел: посоветуй тогда, что мне делать. На завод не пойду.
Зина пораскинула мозгами, посоветовалась с подругами, соседками и интернетом. Общим голосованием Виктор стал «мужем на час»: руки у него всегда росли строго из того места, из которого надо, и общительности когда-то давно было не занимать. Зина сама распечатала и расклеила первую партию объявлений — по трем окрестным кварталам.
— Витек, — сказал спустя год один из бывших сослуживцев Виктора. — Ты явно живешь сейчас свою лучшую жизнь.
Виктор снова стал подтянутым и веселым, как в молодости. Одевался щегольски. И даже сильно поредевший чуб снова завился кокетливой волной. Денег зарабатывал не меньше (а часто и больше), чем на заводе.
А еще спустя полгода Виктор сообщил Зине, что съезжает от нее к женщине через дом, которая его «больше ценит». Зина обомлела и даже не устроила скандал. Смотрела, как муж собирает чемодан, а в голове вертелся обрывок фразы: «Своими ведь руками…»
Приблизительно через год Виктор вернулся. Позвонил в дверь, поставил чемодан на площадке, вошел в прихожую и картинно опустился на колени.
— Возьмешь ли обратно блудного мужа?
Зина заплакала, засмеялась, обняла теплую голову мужа, наклонилась и вдохнула знакомый запах.
— Чего ж там не остался? — спросила спустя время.
— Душная она какая-то, — пожал плечами Виктор.
Потом этот цикл повторялся еще два раза. Зина почти привыкла. Когда Виктор в очередной раз исчезал, отдыхала, не торопясь, в охотку, прибиралась (Виктор всю жизнь оставался неряхой), своими руками делала какой-нибудь ремонт в квартире, подолгу жила на даче…
Последняя сударушка неожиданно оказалась на тридцать лет моложе и с маленьким ребенком. С трудной судьбой, психологическими проблемами, депрессией, таблетками и прочими современными радостями. Виктор у нее все починил, наладил, выстроил хорошие отношения с мальчиком… Потом она неожиданно собралась замуж, да еще в другую страну.
Виктор пришел к Зине. Без чемодана. Смотрел серьезно, на колени не падал. Зина отчего-то решила, что у него — рак. Заплакала, мысленно прощаясь и все прощая.
— Его Костик зовут, — сказал муж. — Он меня зовет папа Витя.
— Тебе шестьдесят три года, — заметила Зина, еще ничего не понимая. — Надо бы дедушка Витя вообще-то.
— Я знаю, знаю. Но она с ее новым мужчиной мальчишку погубит. У нее, как я понимаю, все-таки болезнь какая-то, с диагнозом. Давай я с ним приду, и ты посмотришь.
Костик был худой, низкорослый и лопоухий. Зина подумала, что ему восемь лет, но оказалось — одиннадцать. В школе учился на двойки и тройки.
— Отсталый, что ли? — шепотом спросила она у Виктора.
— Да нет, — с досадой отмахнулся муж. — Молотком, отверткой и прочим работает как надо, и конструктор собирает, и вообще соображает все. Просто не заходит ему учеба, как и мне самому когда-то. А что маленький он такой, так недоедал, видать, в детстве. Когда мамка на диване лежала и себя жалела.
У Зины от жалости защипало в носу.
— Костик, а у тебя желание какое-нибудь есть?
— Ага-ага, — закивал мальчишка. — Я мечтаю поскорее в ПТУ попасть!
— Вот те раз! — удивилась Зина.
— А папа Витя мне сказал, что ему в школе тоже ничего не давалось и учительница дебилом называла, а в ПТУ его всему научили и вообще наставили на правильный путь!
***
— Муж хочет его теперь к нам взять и растить, но мы же старые!
Я молчала, потому что возразить мне было нечего. И еще потому, что я знала — она уже все решила.
— И мы своего собственного сына толком вырастить не сумели…
— Вы тогда были другими и заняты другим.
— Ну какая я в шестьдесят два года буду ему мать!
— Кем сможете, тем и будете. Если сумеете опеку оформить.
***
Костика я увидела в тринадцать. Он оставался худым и лопоухим, но, по-видимому, все-таки несколько подрос.
Полиция, инспектор по делам несовершеннолетних, обращение в суд. Костик избил мальчика-одноклассника так, что того прямо из школы увезли в больницу. Мальчик на полголовы выше и в полтора раза тяжелее. Все в шоке. Потому что до этого случая Костик не дрался ни-ког-да. Предпочитал решать все миром, договариваться.
Костик молчит и никому ничего не объясняет, хотя Зина и учительницы два дня вместе и поврозь трясли его как тузик грелку.
— Где Виктор?
— В коридоре.
— Пойдемте. Костик, ты остаешься. — Мы с Зиной вышли в коридор. — Виктор, идите туда, к сыну и скажите: ты должен мне рассказать, как мужчина мужчине. Мама не узнает.
Виктор, не говоря ни слова, поднялся с банкетки и вошел в кабинет.
Как я сразу и предположила, мальчишка — классный лидер сказал Костику что-то вроде того, что «родители у тебя старые, а мать — жирная развалюха, поэтому ты такой дебил-двоечник и получился. Не надо ей было тебя рожать».
Потом Виктор отправился к отцу мальчишки (отец, понятное дело, годился ему в сыновья), рассказал все как есть. Отец извинился за сына и забрал заявление из полиции. Зина узнала только, что все как-то уладилось.
Сейчас Костик заканчивает автомеханическое училище и уже работает по специальности в свободное время. Говорит: мне нужно как можно скорее самому себя обеспечивать и еще родителям успеть помочь. Зина просила его: «Давай ты все-таки будешь меня бабушкой называть, а то перед соседками по даче неудобно». Костик категорически отказался: мама Зина и папа Витя — только так.
Свежие комментарии