Почему искусственного интеллекта не существует, гороскоп не то, чем кажется, и как распознать бабуина? Писательница и колумнист проекта «Трезвые разговоры в баре» Екатерина Манойло пригласила на кофе в «Зойку» музыканта Сергея Мазаева. О высоком, о роли муз не поговорили, но, может, оно и к лучшему.
Мазаев: Может, хотите просекко?
Манойло: Не хочу, а вы?
Мазаев: Я не пью алкоголь. А сейчас я вообще с тренировки к вам. Год назад у меня была операция по замене тазобедренного сустава, и наконец-то я нашел настоящего реабилитолога. Прихожу в себя. Это потрясающее ощущение. Мои основные учителя, Мик Джаггер и Пол Маккартни, они хоть и ведут сомнительный образ жизни, но занимаются плаванием.
Манойло: Хотела предложить Оззи Осборна в учителя, но потом вспомнила, что он-то спортом не занимается.
Мазаев: Нет-нет, он другой спорт пропагандировал. А вообще я не спортом занимаюсь, а физкультурой. Если перестану заниматься, вы до меня не дозвонитесь. У меня не будет настроения ни выходить, ни разговаривать. Это все тестостерон! Человеческий организм — это сложная система.
Манойло: Я соглашусь, какое-то время назад у меня постоянно болела спина…
Мазаев: Почему?
Манойло: Потому что работаю за компьютером много.
Мазаев: Нет, ну это неправильно абсолютно. Лень — это рудимент звездной болезни. Поверьте.
Манойло: А при чем здесь звездная болезнь?
Мазаев: Все больны, и я тоже. Все без исключения. Это эпоха имитации, эпоха демонстративно-избыточного потребления, как называл ее Жан Бодрийяр. Это папуасы: все недоразвитые, с большим количеством денег. Они имитируют внешние проявления успеха. Сверху золото, а внутри у них ничего нет. Это социальный инстинкт, он вырабатывается с самого детства, и от него избавиться людям бывает порой невозможно.
Любая природная система создана для конкуренции: выживание, доминанта, передача своего генома в следующее поколение. Это биология, это не имеет никакого отношения к человечеству. И мухи так живут, и клопы, и лисы, и собаки, и кошки. Обезьяны, естественно. Поэтому изучать надо самую суть человеческой природы: физику, химию, как построена память человеческая. Все, кто высказывается по поводу искусственного интеллекта, — абсолютные бабуины. Они ничего не понимают. Все эти ваши компьютеры гигантские, которые выдают всякий хлам, — это обычные арифмометры, обычные двоичные системы, это обычная комбинаторика. Просто она развилась в гигантских масштабах. У человеческого мозга нет такой скорости, чтобы быстро посчитать миллиарды, и запас на отсутствие питания 7 минут. Если вы на 7 минут перекроете мозгу кислород — все. Вы не вспомните, как вас зовут, вы разучитесь ходить. Вас могут откачать, но мозг не будет способен ни на что. Был такой генерал Романов, в первую чеченскую его очень серьезно ранили и повредили череп. И у него все двигательные, моторные области мозга — все-все сохранилось. А вот лоб, где он накапливает память и прочее, — все было отрублено. Нейроны пока никто не научился восстанавливать. Их невозможно восстановить. Не будет этого в ближайшие лет 100, наверное.
Манойло: Я знаю, к сожалению, такие случаи. Но в медицине уж точно есть надежда на искусственный инте…
Мазаев: Пожалуйста, не употребляйте словосочетание «искусственный интеллект», Это неправильно. Искусственный интеллект — это то, что у вас в голове, и то, что у меня в голове, потому что мы рождаемся и нас искусственно напичкивают интеллектом. Вот он искусственный. А естественного интеллекта не бывает. Это обычные инстинкты. Нас не надо учить размножаться или пить воду, это у нас заложено в лимбической системе. Как у крокодилов или мух.
Манойло: Но вы видели, на что уже способна нейросеть?
Мазаев: Да мне все равно, я не хочу смотреть даже! Мне вообще не интересен этот мир! Его не существует для меня, потому что это обычная игрушка, развлекуха. Сейчас 80% наших академиков — фуфляк. В премии Нобеля тоже фуфло. Профессор Савельев показывал несколько раз в «Технике молодежи» за 1978 год, как на трех страницах инженеры из Уфы излагают свою идею. А в 2018 году два американца, один китайского, другой индийского происхождения, получают на эту тему Нобелевскую премию.
Это пустота. Это симулякры придуманные. Надо читать и учиться — это самое тяжелое. Заставить себя сесть и прочитать текст, вчитаться в него. Сейчас эти шортсы, шмортсы. Искусственного интеллекта не существует. Это такое же вранье, как и стволовые клетки, как и овечка Долли. Где она? Замолчали? Нету? Это все мошенничество. 70% населения Земли страдают когнитивным диссонансом. Они не понимают причинно-следственных связей. Поэтому говорить сложно, и я давно не говорю уже, не хочу.
Манойло: Давайте поговорим о книгах, что вы читали в детстве?
Мазаев: Как и все мои сверстники, читал Жюля Верна, Конана Дойля, Джека Лондона. Ну, естественно, русских писателей, советских: Георгия Маркова, Виктора Драгунского, Николая Носова. Я советский мальчик — гомо советикус, меня с самого детского сада фаршировали научным коммунизмом. А у этих оболтусов — у них тоже какая-то теология, еще что-то, карты Таро, энергетика. Понимаете, у нас самая популярная программа — про экстрасенсов.
Манойло: И на ютубе «Натальная карта» (юмористическое шоу, в котором ведущие разбирают натальную карту гостя. — Прим. ред.).
Мазаев: Гороскопы — это очень древнее увлечение. Оно эмпирическое. Человечество за тысячи лет разобралось, где какое созвездие. Вот вы говорите про гороскопы, но если вы выйдете и посмотрите на звездное небо, не найдете никого, кроме Медведицы. Ну, в лучшем случае. Никто ничего этого не знает. Это фуфло. Нормальному человеку, трезвому, к гороскопу надо относиться следующим образом: если там какие-то акценты поставлены на чем-то, значит можно их учитывать. Не надо говорить: «Ну, я такая!» Прыщи сначала выдави, потом приходи. Это если относиться по-доброму к этому, а не как к злу вселенскому. А читать сегодня надо только научные книжки.
Манойло: Какие научные книги читаете вы?
Мазаев: Меня интересует нейрофизиология. Меня интересует эволюционизм. Я учился в МГУ на экономическом факультете, поэтому Марксов этих, Шмарксов, ********* этих я знаю. В экономике они идиоты. Маркс, конечно, расписал товар, его составные части, но с точки зрения социальных устройств все вранье. Ничего не существует, кроме капитализма. И не может ничего существовать. Социализм — это следующая стадия развития наших обществ капиталистических, когда мы уже кубышки свои настолько перенасытим, что распределение будет вызывать больше внимания. Социализм — это распределение. А капитализм – производство и торговля. И что бы вам ни говорили, что построить социализм в отдельной стране невозможно, что нужен ресурс, что нужно кого-то грабить постоянно, чтобы у тебя было все хорошо и жирно, — это все тотальная ложь. И в ней удобно жить. Люди просто встраиваются. Живут в социальных системах, богатеют, умирают. Это такой театр.
Манойло: Вы, наверное, художественную литературу сейчас не особо читаете?
Мазаев: Почему?
Манойло: Ну, потому что и там ложь.
Мазаев: Там изначально понятно, что это вымысел, там человек никогда не выдает свои выколки нравственно-моральные за правду.
Манойло: С кем из писателей у вас совпадают нравственно-моральные взгляды?
Мазаев: Я уважаю Владимира Георгиевича Сорокина. Я все у него практически читал. Ну, кроме последних. Закончил «Теллурию». Некогда просто читать.
Манойло: Богомолов ставил «Теллурию». Не смотрели?
Мазаев: Это мой приятель, я знаю, что он ставит и что он может поставить. Но я не хочу обсуждать своих друзей. Он очень талантливый человек, сейчас здесь строит сцену. Но это спальный район (речь о Патриках. — Прим. ред.). Здесь существуют свои правила, свои нормы. Называется емкость среды в градостроительстве. У нас вообще на это забили. Понастроили очень дорогущих точечных домов. Закрыли огромное количество почвы, которая принимала дождевую воду, а сливную канализацию не увеличили. И у меня произошел гидроудар на моей «Феррари» на перекрестке Козихинского и Трехпрудного переулков. Кто мог подумать? Дождь прошел час назад, я выезжаю на шикарном автомобиле со своего двора, еду по Переведеневскому переулку, поворачиваю в Козихинский, и там сделали очень удобный такой бордюр скошенный, чтобы машины не бились бамперами о тротуар.
А сидишь низко и не видишь, что там лужа какая-то. Лужа, *****. Какая может быть лужа? 3 миллиона — метр жилплощади. Можете купить за 3 миллиона метр. Дверь закрыть и переночевать.
Манойло: Дверь должна быть купе, видимо.
Мазаев: Ну да, видимо, складная. Съезжаться как-то, подниматься. И ты прям садишься сразу на унитаз. И у тебя выезжает еще стол обеденный.
Манойло: С ноутбуком.
Мазаев: Это все смешно. В цивилизованном мире я бы подал в суд на город Москва. Они бы нашли ответственного подрядчика, кто занимался ремонтом, перекладкой плитки. Причем я за них заступался, когда только начали вот эту реновацию. Я сказал тогда: «Друзья мои, ну, для того, чтобы носить красивую бороду, надо какое-то время побыть небритым». Они зааплодировали. И в итоге мне изуродовали машину.
Короче, у нас абсолютно некомпетентные люди кругом. А школьное образование? Оно у нас было лучшим в мире. Большинство моих знаний о том, как устроен мир и чем вообще увлечься, мне дали в школе. Потом я сам уже распорядился, после армии, после музыкального училища поступил в МГУ на экономический факультет. Все мои ровесники, все мои друзья, мне плевать на них хотелось. Они все троечники, я был круче всех. Я быстрее всех решал все контрольные математические в классе.
Манойло: Другим списывать давали?
Мазаев: Конечно. Не всем же это было интересно и нужно. Некоторым помогал просто проскочить.
Манойло: Как вы детям передавали эту страсть к учебе?
Мазаев: Никак. Ее невозможно передать. Старший сын у меня серьезный ученый. Но он науку бросил.
Манойло: То есть с моей стороны было наивно полагать, что это какая-то хорошая инициатива — поставить сцену, где будут какие-то мероприятия, постановки бесплатно…
Мазаев: Это спальный район, здесь днем спят люди, дети. А вечером они что устраивают? Вж-ж-ж-ж! В каждом жилом доме какой-то гадюшник. Еда везде *****. Она не может быть другой. Как ты справишься с таким маленьким посадочным количеством, с такой безумно дорогой арендой? Кто сюда должен прийти? Они все не понимают, что на Патрики приезжают, *****, приезжие люди без денег. А они почему-то считают, что миллиардеры, *****, будут спускаться, ходить к ним чашечку кофе пить. Миллиардерам дома варят кофе, с опахалом стоят.
Манойло: А вам кто варит кофе?
Мазаев: Я сам, у меня кофе-машина есть. И готовлю я сам иногда. Это приятно. Яйца варю, яичницы делаю всякие, макароны варю, стейки себе жарю. У меня свой рецепт есть.
Манойло: А поделитесь!
Мазаев: Ну, это надо взять очень высокого качества говядину типа шатобриан, там грамм 300, сколько вам хочется. Сделать из нее такую соломку.
Обжарить ее отдельно от всего, с перцем, с солью. Как бефстроганов, только без соусов. Отдельно обжарить лук. И сварить пенне отдельно. И потом все это дело в сковороду под сливочное масло, лучше даже топленое. И опять поджаривать так, чтобы некоторые макаронинки были такие немножко хрустящие. Вот попробуйте.
Манойло: Одна из моих любимых историй, как Патрик Виттон однажды на званом обеде раскрыл гостям секрет роскоши. Это был рецепт идеальной яичницы, рассказанный бабушкой Патрика. Он поделился им, а потом сказал: «Вот это — роскошь. Потому что больше никто не знает, как это делается».
Мазаев: Ну, поэт, конечно, да.
Манойло: Кстати, про поэтов. В этом месте (бар «Зойка». — Прим. ред.) иногда люди читают стихи.
Мазаев: Это очень приятно. Я приветствую любые начинания такого рода.
Манойло: Когда вы в последний раз читали стихи вслух?
Мазаев: Не помню. Но недавно в компании читал нашу песню старую как стихотворение. Это все такое развлечение. Пушкин же тоже развлекался, он не зарабатывал на хлеб стихами своими, публикациями. Это были жирные уроды, которые родились с золотой ложкой во рту. Они не знали, сколько стоит хлеб! Это было просто высшее общество, дворяне, и они писали о своих страстях, о своих делах.
Вот Высоцкий — наш поэт настоящий. Маяковского я очень люблю. Нет, ну поэтов вообще я всех люблю. Просто видите, у нас уничтожен этот класс, для которого писал Пушкин. Люди не понимают. А Пушкин вообще все у Баркова спер на самом деле, это же не его идеи.
Манойло: Не смотрели фильм про него, который...
Мазаев: Нет, наш русский кинематограф к просмотру непригоден. Советский еще ничего. А у нас ни сценариев, ни игры актеров, ни качества съемки, ни кадра. Вообще ни хрена нет. У Федора Бондарчука осталась хорошая игра актеров, красивая съемка, но мне не нравится глубина, проблематика, которая стоит в основе конфликта.
Манойло: А из зарубежного что-то смотрите?
Мазаев: Очень редко. В основном я сейчас слушаю лекции всякие интересные. Потому что я очень много пропустил, когда наркоманил. Просто много лет ничего не делал, не читал. В нулевые. Вроде потихонечку и психика, и рассудок стали возвращаться. Люди никогда не слышат: алкоголь входит в пятерку тяжелых наркотиков, которые употребляет человечество, но он единственный легальный. Он убирает рассудочную часть на второй план. То есть люди перестают быть рассудительными. В этом вся проблема.
Манойло: А вы помните момент, когда вы поняли, что все, пора завязывать?
Мазаев: Конечно, это еще было в 1998–1999 году. Меня отвели к какому-то врачу. Тот мне помог сделать первый шаг. У меня родилась дочь в 2000-м. Я понял, что не хочу, чтобы она увидела меня пьяным. Раздайся грязь, говно плывет. Вот основное состояние человека, который выпил алкоголь. Это просто доминантно-бабуинское. В целом я 4 года потратил на избавление от алкоголя. Еще бы курить бросить, было бы совсем круто. Алкоголь просто мешал мне жить уже. Я понимал, что не реализуюсь даже на 10%. Любой пьющий человек — он не самореализуется. Любой. Вообще любой.
Манойло: Потому что…?
Мазаев: Мозг — это самая энергозатратная часть нашего туловища. В максимальной нагрузке одна пятидесятая часть тела потребляет больше энергии, чем мышечная система крупно-моторная. Люди говорят: «Лопатой копаю с удовольствием». Копать проще, а вот думать — сложнее. А мозг скотина ленивая, и он очень поощряет лень.
Когда ты ленишься, мозг выбрасывает эндоканнабиноиды. Особенно в детском возрасте у нас, до пубертата, вырабатываются не просто эндоалкалоиды и эндоканнабиноиды, а эндоопиаты. И поэтому дети такие счастливые. Детство у всех всегда счастливое. А когда созревает человек, у него прекращаются поступления опиатов.
Но организму алкоголь вообще не нужен. Нет органов, которым благоприятно употреблять. Химически организм входит в полный ступор. Выпитый алкоголь держится до месяца в организме. Люди, которые, как они считают, не пьют, умеренно выпивают 2 бокала вина вечером, — алкоголики. Они не самореализуются процентов на 35–40%. А мозг им говорит: «Чувак, правильно, не надо ничего делать». В спокойном состоянии мы лежим на диване и кайфуем, смотрим фильм про «Барби», жуем бутер.
Манойло: То есть «Барби» Греты Гервиг вы смотрели?
Мазаев: Я не смотрел, я просто имею в виду развлечение. Когда мозг отдыхает, вы наслаждаетесь каким-то веселым сюжетом, красотой какой-то. Вы в спящем состоянии. То, что говорят люди, которые никогда не учились, психологи....
Во-первых, психологов не существует. Это шарлатаны, недоучившиеся психиатры. Существуют психиатры. Психология — это уже надстройка на психиатрии. А эти все мужчины и женщины, они ищут дешевые случки. Это их доминант, они пытаются понравиться сами себе через восхищение окружающих. Когда вы психиатр, вы понимаете, что это уже шероховатые моменты, если у вас есть невроз навязчивых состояний, думаете о чем-то, накручиваете. Таких людей в моей молодости не брали в армию. Мало чего он там накрутит себе, ему оружие доверяют. Поэтому я сейчас даже не знаю, о чем говорить. У нас такой бардак, наше население превращается в послушный скот. Три копейки покажи, толпа побежит за тобой. А если выбросить сейчас с вертолета деньги в центре Москвы, до смерти дойдет, убивать будут.
Манойло: Давайте вернемся к книгам…
Мазаев: Я могу перечислить любимые. Предлагаю всем начать читать. Во-первых, это «Морфология сознания» Сергея Вячеславовича Савельева. У него уже третье издание вышло. Это как раз для девушек, которые стремятся разобраться хотя бы в чем-то. Никонова Александра Петровича я рекомендую начать с первой его книги «Upgrade обезьяны». Это даже моя самая любимая книга, которая просто и точно расставляет все точки над «и». Я благодарен ему. Надеюсь, что в жизни я еще встречу этих людей. Ну, вот хотя бы с этих двух начните. Художественной литературы много хорошей на самом деле. Есть очень хорошие западные, всякие сейчас новые. У меня жена читает много всяких романов. Ну, и у нас там такие Пепперштейн и прочие.
Манойло: (Шепотом, в надежде, что не услышит.) Нейропепперштейн, например, написанный в соавторстве с нейросетью…
Мазаев: В нулевых роман «Венерин волос» много наделал шума. Кстати, вот этот, ну, совсем человек без знаний. Как же его зовут? Прилепин Захар. А «Санькя», какая книжка классная. Вы читали ее?
Манойло: Да, отличная. У него готовится сейчас к выходу роман «Тума».
Мазаев: Ой нет, я уже ничего у него не читаю. Я вижу, что он несет, куда он полез. Когда я книгу прочитал, я его еще не знал. Нет, он талантливый человек, понимаете?
Манойло: Вы часто встречали талантливых людей? И сразу ли понимали, что перед вами талант?
Мазаев: Талантливых людей очень много у нас. Но распознать, в чем они талантливы, — это самое сложное. Все зависит от конфигурации мозга. Генетика здесь ни при чем. Это касается не только людей. Почитайте Франса де Вааля, «Истоки морали». Голландская пара, прожили около 30 лет в джунглях и наблюдали в реальных условиях за двумя семействами шимпанзе. И вы просто офигеете, социальная структура нашего общества. Религия тоже не человеческая придумка. Это страх, объединяющий стаи.
Манойло: Вы говорили со своими детьми о религии?
Мазаев: Конечно. Я говорю: ну хорошо, если Бог существует, он же вообще самый крутой. А что он мне такое плохое зрение сделал? Я родился, у меня 84 нейрона в зрительной системе, а к 20 годам 18 всего осталось. Мутный хрусталик. Чего он нам не дал зрительные системы как у птиц? А почему у нас нет эволюционной защиты от природы? Клыки исчезли. Даже у шимпанзе есть клыки до сих пор. А у сапиенсов они ушли. Аналитические доли никто не задействует.
Манойло: Думаете, и они скоро атрофируются?
Мазаев: Нет, они не атрофируются, они всегда будут. Гении появляются время от времени. С этим ничего не поделаешь. Я вижу столько людей, которые просаживают по 200–300 тысяч баксов за вечер. Я говорю а чего бы не скинуться? Построить томограф, который будет резать не на 150, не на 100 микрон, как сейчас. Сейчас меньше 100 микрон, никакой срез не получишь вообще нигде. Ни в Америке, не в Израиле. Нам нужен мощный, дорогой томограф. Он стоит порядка миллиарда долларов. Вот по Патрикам можно с шапкой пройтись. Но эти с миллиардами — бабуины. У них настолько зацементировано самомнение о своем величии, плюс вот эта богоизбранность. Хочешь быть избранным богом — придумай своего бога, он тебя изберет, конечно.
Раньше отбор был в отделе кадров, сдавали экзамены, собеседования, а сейчас родственников тащат везде. А те ничего не хотят делать, потому что дядя, или тетя, или папа, или дедушка какой-нибудь, как у Невзорова (признан Минюстом РФ иностранным агентом. — Прим. ред.). Почему он такой борзый изначально? Его деда в Питере боялись вообще все. Он был самым страшным чудовищем в Петербурге, он ходил и делал, что хотел.
Понимаете, это все барские барчуки такие с хорошим произношением, без системного образования.
Манойло: А вы когда были маленьким, боялись отца или деда?
Мазаев: У меня не было отца, к сожалению. У меня синдром поиска отца, поэтому я тянулся всегда к лучшим, к старшим, и поэтому у меня были такие достижения, хорошая юность.
Манойло: Как вы думаете, этот синдром поиска всю жизнь может преследовать?
Мазаев: Это я придумал название. Он всю жизнь может преследовать. Но это очень хорошая вещь. Я всегда находился с людьми лучше меня. Лучше по способностям, по статусу. И поэтому у меня со звездной болезнью попроще. Я ее вижу. Я ее могу распознать в себе.
Манойло: И что делаете, когда чувствуете в себе это?
Мазаев: Звездная болезнь заставляет из себя изображать то, на что вы не способны. И это вызывает страх разоблачения, то есть тебя попросят: давай спляши, спой, а, пианист, ну-ка, cыграй «Мурку». Здравый смысл должен ограждать от этого. А мы все оцениваем только внешнее. Мы все бабуины, обычные приматы. Я не договорил про нашу гиперсексуальность. Раньше из 10 ваших детей до репродуктивного возраста доживал только один.
Начались месячные циклы, женщины ходили беременные, а мужики доставали жратву. Ну и все это потихонечку эволюционировало, начали обмениваться корочками, палочками. И так развился капитализм, производство и торговля. А социализм — это вот в Норвегии: все едят вкусный пирог в хорошей компании. А у нас, как правило, жрут ***** в одиночку.
Я не знал своего отца. Знаю, что он был боксер и три раза сидел в тюрьме. Мне сказали, что он умер, когда я родился. У меня были очень простые родители. Мама пошла вином торговать, когда я родился. Но потом, слава богу, она закончила техникум и стала заведующей магазином. А так люди приходят на временную работу и на ней остаются на всю жизнь. Это обычная история.
Манойло: А вот вы говорите, что тянулись к людям, которые были лучше вас. А вы сейчас чувствуете, что вы сами уже для кого-то тот самый батя?
Мазаев: Недавно у меня появились какие-то такие ощущения. У меня есть пацанчик, сын художницы знакомой. И я его спросил однажды: «А что ты вообще делаешь-то, пацан?» Он что-то помялся: «Ничего». Я говорю: «На, возьми кларнет хороший, все работает. Пойди в музыкальную школу. Попробуй, ну, хрен знает, может, тебе понравится, может, выберешь такой путь по жизни». Вот сейчас он закончил четвертый курс, на будущий год у него диплом уже. Талантлив он в кларнете, не талантлив — я не знаю. Говорю: если у тебя в кларнете не получится, изучай музыкальную грамоту, теорию музыки, гармонию. Вот я проходил мимо этого. Ну, тоже бабуин, вот она, звездная болезнь, говорил, мне ничего не надо, я уже все играю. А сейчас я нанимаю людей, которые учили сольфеджио, чтобы они писали за меня. А мог сам это писать. У меня в голове столько рождается, но инструментария нет. Я не учился, я бабуин. Нам кажется, что мы и так все знаем.
Манойло: Чувствуете ли вы, что как-то поменялась публика за последнее десятилетие?
Мазаев: Все равно цивилизация наступает, бабуинство обслуживается более качественно. Публика прекрасная. Взрослая в основном у нас.
Но и молодых до фига бывает. На открытых клубных концертах очень много молодежи.
Манойло: А молодая аудитория как приходит? Через плейлисты?
Мазаев: А я понятия не имею. Я сочинил песню: она популярная и всем понравилась. А на радио не звучит пока. Там своя политика. Они тоже ничего не умеют делать.
Пытаются создать незаменимость свою. А на самом деле они просто ***** не нужны никому.
Манойло: На этой ноте и закончим. Спасибо вам большое.
Мазаев: Будьте здоровы.
Креативный продюсер проекта: Мария Маханова
Фотограф: Алина Эстер
Благодарим бар «Зойка» (Большой Патриарший пер., д. 8, стр. 1) за помощь в проведении съемок
Свежие комментарии