С 13 июля по 28 сентября в музее-заповеднике «Горки Ленинские» пройдет паблик-арт-фестиваль «Заповедное». Его цель — создать под открытым небом музей современного искусства и превратить старую конюшню в арт-центр с выставками и резиденциями.
13 июля откроется самый масштабный в Московской области паблик-арт-фестиваль «Заповедное». Как вы пришли к идее создания такого проекта? Что сподвигло вас на его организацию?
Первый опыт сотрудничества с музеем-заповедником «Горки Ленинские» у нас состоялся в прошлом году в рамках проекта «Быть здесь». Я пришла в музей и предложила стать частью нашего проекта, еще одной локацией.
Сама выставка проходила на трех площадках: заброшенное здание, лес и территория музея-заповедника. Этот опыт оказался успешным: за месяц выставку посетили более трех тысяч человек. Современное искусство органично вписалось в пространство и его сложные исторические контексты. «Заповедное» — логичное продолжение прошлогоднего проекта.
Как проходила подготовка, с какими трудностями столкнулись?
Сложно работать с масштабом: у нас более 30 художников, которые делают объекты, и несколько десятков участвуют в перформативной части.
Сложно работать с руинированными зданиями, где нет электричества, крыши (как, например, в бывшем коровнике), где нарушена гидроизоляция фундамента и мокнут стены. Но мы провели километры проводов, забетонировали дыры, просушили стены.
Какие ключевые темы и идеи лежат в основе фестиваля?
Концепция строится вокруг понятия «заповедное». Что происходит в заповеднике? Как там течет время, как взаимодействуют исторические контексты, разные сущности? Меня интересовала не только внешняя территория, но и внутренний мир человека, самые глубинные и скрытые части которого тоже вполне можно назвать «заповедными».
В начале XX века появились первые природные заповедники — уникальные экосистемы, охраняемые государством, и музеи-заповедники, где музефикации подвергаются не отдельные культурно-исторические объекты, а целые пласты времени и реальностей, каждая из которых имеет свою внутреннюю природу.
В пространстве музея-заповедника «Горки Ленинские» эти реальности существуют параллельно и равнозначно — будь то мир русской усадьбы, советская действительность, современность или окружающий их лес, выступающий здесь как историческая константа.
Заповедное — не только внешнее, но и внутреннее — сокровенная территория чувств и мыслей. Переступая его границу, вы «проваливаетесь» в странное неметрическое пространство, вне системы заранее расписанных координат, где место и время теряют свою предсказуемость и единообразие. Этот сбой дает возможность изменить оптику и почувствовать себя другим.
Как проводился open-call и какие критерии были для вас наиболее важны при выборе художников?
Для меня самое главное — чтобы сложилась некая история, драматургия выставки. То есть в опен-колле нет плохих работ или хороших. Просто какие-то объекты связываются друг с другом, создавая нити повествования, а некоторые мне очень понравились (по форме и концептуально), но не вписались в проект.
Как вам удалось объединить концепцию современного искусства с природными и историческими особенностями «Горок Ленинских»?
В этом же и есть сущность современного искусства — в его всеядности и способности проникать и вбирать в себя любые материалы, объекты, концепты, смыслы. Мне, наоборот, очень интересно работать с пространством, насыщенным историческими аллюзиями, чем просто с белым кубом.
В процессе работы над выставкой появляются новые связи, а художники превращаются в неких медиумов. Так, Павел Зуданов предложил сделать гигантские надувные белые цветы (работа «8+1»). А цветы были страстью Зинаиды Григорьевны Морозовой, хозяйки усадьбы. Она создала здесь целую систему оранжерей и цветочную империю. Сейчас эта тема активно изучается в музее «Горки Ленинские».
Что помогает вам гармонично вписывать художественные проекты в природный ландшафт?
Мне повезло — я очень хорошо знаю территорию заповедника, как местный житель. Поэтому мне проще здесь работать, чем другому куратору. Я погружена не только в исторический контекст, но и в разные нюансы и мелочи, например, где летом пасутся кони и что наше здание долгое время было частью киногородка и играло роль ратуши на съемках.
Почему историческое здание конюшни Зинаиды Григорьевны Морозовой послужило отправной точкой проекта?
На самом деле мы до конца не знаем, было ли это здание конюшней. По одной из версий — да, но фотографий не сохранилось. Возможно, это здание конторы большой фермы, которую Зинаида Морозова успела здесь построить и запустить.
В советское время здесь организовали общежитие для работников экспериментальной базы. В 90-х провели реконструкцию, снесли третий этаж и восстановили, как я понимаю, первоначальный облик, но мы тоже не знаем, на что опирались реставраторы.
Когда я его увидела первый раз, поняла, что оно идеально подходит для выставочного пространства: высокие потолки, широкие входы. Поэтому сразу появилась идея однажды реконструировать здание и превратить его в арт-центр с выставочным пространством, мастерскими для художников и арт-резиденцией.
И сама его судьба интересна. Это как портал между мирами, эпохами, где все время появляется что-то неожиданное. Например, мы нашли там около шести тысяч ветрозащитных стекол для керосиновых ламп, несколько книг современных художников. Это помимо огромного количества окон и дверей, из которых художник Гриша Joy собрал свой портал в парке музея.
В целом как развивается паблик-арт в России?
Мне кажется, интерес к паблик-арту постоянно растет. По всей стране проводятся новые фестивали паблик-арта, опен-коллы, резиденции. Об этом говорит даже тот факт, что во многих новых кварталах уже на этапе строительства девелоперы планируют установку паблик-арта. То есть искусство сразу вписано в среду.
Как вы считаете, может ли паблик-арт оказывать влияние на общественные процессы? Были ли примеры таких проектов в России и за рубежом?
Это несомненно, так как паблик-арт становится частью среды, которая окружает человека и, конечно, воздействует на него.
Мне кажется, известный кейс в России — когда объект Тимофея Радя «Все это не сон», выполненный в рамках резиденции в Выксе, превратил заброшенный, темный пустырь в городе в освещенный, благоустроенный парк. В том числе из-за того, что изменилось отношение самих жителей к этой территории. Или когда архитектор Григорий Орехов с помощью своего проекта «Переход» боролся с застройкой полей на берегу Москвы-реки.
Это меня тоже вдохновляет. Я уверена, что паблик-арт способен менять не только пространство, но и людей, которые в нем живут. Даже если сначала им не нравится проект.
Вы мечтаете создать «музей под открытым небом». Насколько это реализуемо в России? Есть ли аналоги таких проектов?
Самый известный — это, конечно, Никола-Ленивец. Есть еще парк Малевича, где тоже собрано большое количество работ современных художников.
Я не знаю примеров, где современное искусство было бы интегрировано в пространство усадьбы или музея-заповедника на постоянной основе. Так что в этом плане мы первые. Временные выставки делают разные музеи-заповедники: «Царицыно», «Архангельское».
Как вы считаете, может ли сотрудничество с музеями и культурными учреждениями помочь в реализации «музея под открытым небом»? Как именно?
Мне кажется, это как раз одна из линий нашего развития. Интересно делать коллаборации и совместные проекты. Мне кажется, очень продуктивным формат арт-резиденции или лаборатории в коллаборации с какой-то институцией.
Пример — совместная программа для художников Центра художественного производства «Своды» Дома культуры «ГЭС-2» и Царицыно в рамках V Триеннале текстильного искусства и современного гобелена.
Беседовала Евгения Никольская
Свежие комментарии