Советскому школьнику Сереге вместо отдыха на каникулах придется спасать мир от смертельной эпидемии. Фрагмент из нового книжного сериала Шамиля Идиатуллина, вышедшего в «Яндекс Книгах» в озвучке Сергея Гилева.
Рекс был страшным врагом, хитрым, изворотливым и безжалостным. Нападающим команды соперников он был тоже ничего, танком — чуть похуже, а боевым слоном просто никаким, потому что норовил удрать из-под седла и чуть не порвал Сереге штанину. Но Серега все равно победил в каждом раунде, кроме последнего, в котором поскользнулся на крашеной половице, а скорее просто поддался, чтобы Рекс не очень переживал.
Рекс и правда не стал переживать, а мгновенно облизал братану лицо и игриво скакнул из стороны в сторону так, что задребезжали полки с посудой.
— Э, поаккуратней давай! — рявкнул Серега, садясь и испуганно оценивая размах ущерба.
Некоторый кавардак присутствовал, но не бедственных размеров. А вот длинная стрелка встала между ерзающими глазами клоуна почти вертикально. До восьми, времени первого сбора летнего лагеря, осталось две минуты.
Серега, испуганно выдохнув что-то неразборчивое, вскочил и кинулся обуваться, едва не растянувшись опять на скользкой половице. Рекс, решив, что начинается новый раунд, с ликующим гавканьем бросился следом. Объясняться времени не было, поэтому Серега просто выполз за порог и похромал к калитке, на ходу вбивая ступни в раздолбанные, но любимые кроссовки. Рекс, впавший в полное счастье от перспективы совместного забега по поселку, вывернулся из калитки, отпихнув Серегу. Вдавить его обратно оказалось не проще, чем вернуть излишек зубной пасты в тюбик. На это ушел десяток драгоценных секунд, по истечении которых Рекс принялся громко страдать, перемещаясь вдоль забора. А Серега вчесал по главной, она же единственная, если не считать переулков, она же Мира, улице поселка.
За неполную неделю, прошедшую с начала каникул, школа вроде бы не изменилась: то же двухэтажное бревенчатое здание посреди вытоптанного двора, чуть менее утоптанное футбольное поле позади, почти уткнувшееся в опушку леса, а справа подсобное хозяйство: две цепочки грядок, сарайчик и несколько теплиц. А вот горки реек, сложенной рядом с теплицами, раньше не было.
Перед крыльцом маялся десяток школьников, оставленных в июне без пионерлагерей, курортов и ссылки к бабушкам — в большинстве своем выросшие из пионерского возраста старшеклассники. Они подкалывали друг друга, а заодно Людмилу Юрьевну Романову — подпольная кличка Ромашка, — пригожую и отчаянно юную, но не по возрасту замотанную учительницу, поставленную надзирать за лагерем. Трио младшеклассниц следило за юношеской дерзостью с опасливым восторгом. Райка, в одиночку представлявшая среднюю ступень, тоскливо накручивала веревочку поодаль ото всех. Заслышав топот Сереги, она просветлела лицом.
Людмила Юрьевна подколы игнорировала. Недовольно взглянув на подлетевшего Серегу, который, тяжело дыша, тщетно пытался затеряться за чьими-нибудь спинами, она отметила:
— Викулов, как всегда, замыкает строй. Спасибо, что удостоил. Повезло тебе сегодня: будешь с Ереминой приводить в порядок книги. Там от шефов посылочка пришла, полкузова, из библиотеки после ремонта, все в пыли и известке. Протрите и расставьте поаккуратней.
— По авторам, тематике или жанрам? — деловито уточнила вдруг Райка.
Людмила Юрьевна явно хотела ответить неласково, но почему-то сдержалась:
— На твое усмотрение. Хоть по цвету корешков.
Старшеклассники заржали и принялись предлагать более интересные варианты. Райка молча кивнула и покосилась на Серегу. Тот был явно недоволен распределением, но протестовать не решился. Райка нахмурилась, чтобы сдержать улыбку.
— Мальчики из одиннадцатого… — начала Людмила Юрьевна и замолчала, чтобы переждать взрыв восторга: старшеклассники радовались тому, что они всё еще мальчики, но куда сильнее — тому, что из девятого класса перешли сразу в одиннадцатый. За неделю этот извив школьной реформы, дотянувшейся до области, успел позабыться, а теперь наполнил сердца везунчиков новым ликованием.
Особенно буйным был, как всегда, Андрюха, чувствовавший себя вольготно, поскольку последний год вместе с корефанами и Миланой проучился в Первомайском, соседнем райцентре: михайловская школа была неполной средней и выпускные классы не готовила.
— Успокоились? — осведомилась Людмила Юрьевна, когда буря подыссякла. — Надеюсь, не меньший энтузиазм проявите в столярном деле. Видите рейки?
— Где?! — спросил Андрюха, приставив ладонь ко лбу козырьком. — Ой, не вижу. Рейки — это же про пиратов что-то? Реи, мачты, это самое…
— Такелаж, — подсказал ему корефан Димон, не отрываясь от коробочки с «Игрой 15».
— Рангоут, — сказала Людмила Юрьевна. — Это деревянные части, а такелаж — веревочные снасти, как у Ереминой вон.
Райка поспешно спрятала за спину вывязываемую по пятому разу куклу. Людмила Юрьевна продолжила, не позволяя вверенным ей учащимся отвлечься:
— Прокопов, не боишься, что к вечеру вся твоя моднявая одежка в такелаж превратится? Тут трудовой лагерь все-таки, а ты вырядился как на дискотеку.
До девятого класса Андрюха изводил учителей возмутительно неформальными прическами с дурацкими названиями типа «брейк» или «финский мальчик». Особенно страдала завуч Нонна Мефодьевна, известная в лучшем случае как Медведевна — эта партийная кличка была самой мягкой из множества. В девятом эстафету мучений приняла завуч первомайской школы. Размахнуться пошире Андрюхе мешала обязательная школьная форма. Летом это ограничение отпало, так что в лагерь Андрюха заявился в итальянских джинсах «Супер-райфл» и безусловно импортной футболке с импортной же надписью.
— Джинсы, Людмила Юрьевна, это рабочая одежда американских ковбоев и вообще пролетариата, про это в журнале «Ровесник» писали, — объяснил Андрюха.
Корефан Саня продекламировал:
— Не носите джинсы «Левис», в них…
Он осекся, поймав предостерегающий знак Димона, зыркнул на Ромашку и заржал без особого смущения. Та, сделав вид, что не услышала, сказала Андрюхе:
— Вот излячкаешь или порвешь, родители устроят тебе диктатуру пролетариата.
— Ага. Они мне еще привезут. Я и для вас могу попросить, Людмила Юрьевна, со скидочкой, за сто двадцать всего. Вам пойдет, у вас фигура четкая. Попросить? — нахально осведомился Андрюха.
Парни несмело заржали, девочки слились в осуждающем перешептывании. Людмила Юрьевна, смерив Андрюху уничтожающим взором, сказала:
— Девочки, мы на уборку центрального сквера. Прокопов, ты здесь за старшего. Обед в двенадцать тридцать. Чтобы как минимум одну теплицу к этому времени обновили. Идемте, девочки.
Антоновна проводила нестройный девичий рядок суровым взглядом и понесла этот взгляд вдоль забора школы. Убедившись, что Райка мелькает в открытом окне библиотеки со стопками книг, Антоновна явно успокоилась, вернулась на большую дорогу и немедленно напала на бредущего мимо кладовщика Гордого. Тот, как всегда, был небрит, нестрижен и немыт, к тому же облачен в дедовское засаленное обмундирование не по погоде: пиджак на фланелевую рубашку, обвисшие штаны и внезапные грязные полукеды, отчего выглядел гораздо старше пятидесяти, вписанных в трудовую книжку.
— Душегуб ты как есть, сахар жалешь, ягоду жалешь, бурда у тебя кислая, мало не отрава! — заголосила Антоновна без артподготовки, подступая к Гордому вплотную и потрясая банкой в авоське.
Гордый молча вытерпел словесный шторм, неопределенным кивком встретил требование дать скидку постоянной клиентке на следующую банку с бражкой, а сверх того еще немножко сусла для цветочной подкормки, и убрел дальше. Довольная Антоновна отправилась закручивать новые комбинации.
Райка, которую слишком знакомые вопли отодвинули подальше от окна, протирала и расставляла по стеллажам книги из стопок, небрежно собранных у гардероба. Серега гулко транспортировал их через непривычно пустой коридор.
Райка решила сортировать книги по категориям, а внутри категорий ранжировать авторов по алфавиту, что повлекло за собой перемены и в расстановке старого фонда. Библиотекарша Алла Александровна, конечно, убьет, но когда еще это будет.
Райка пыталась увлечь Серегу зачитыванием интересных кусочков, но тому показались одинаково скучными и «Библиотечка журнала „Советский воин“», и «Справочник ветеринара». Куда интереснее была настоящая жизнь, бурлившая за окном. Там старшеклассники, сожалея, что побег на лесной карьер бессмыслен: вода холодная, а тарзанка сгнила, — с воплями вроде «От такую тебе стропилу!» разбирали стройматериал на подручные средства для игры в палки, вариант городков с несколькими линиями для бросков, от «рядового» до «полковника».
— А вот, слушай, вообще интересно, — воскликнула Райка, открывая брошюру «Тайна „Отряда 100“» из «Библиотечка журнала „Советский воин“». — «17 августа 1945 года. Небо было пронзительно-синим, бескрайним и каким-то очень ощутимым…»
Против военных приключений в экзотических местах устоять не мог никто, Райка знала.
Серега тоже не устоял. Он смылся.
— Я щас, — пробормотал Серега, садясь на подоконник, перебросил ноги наружу, сполз вниз и исчез.
— Вообще интересно, — мрачно повторила Райка, откладывая брошюру и подходя к окну.
Серега уже несколько угодливо вился вокруг Андрюхи, упрашивая принять его в игру. Тот снисходительно разрешил. Трех человек для «палок» все-таки маловато, это все знают.
Счастливый Серега нырнул в сарайчик и тут же, как чертик на пружинке, выскочил обратно с метлой, у которой вместо черенка была прилажена палка от клюшки «ЭФСИ». Серега бойко демонтировал метлу, поясняя, что сам весной ее и сделал вместо нечаянно сломанной, а теперь это прямо идеальная палка для игры, с которой можно, если в чо, сразу майором стать. Парни, добродушно похохатывая, предложили показать класс.
Серега, даже не взглянув в сторону Райки, занял стартовую позицию.
Райка уныло перетащила брошенные им пачки поближе к столу, отжала тряпку, взяла отложенную брошюру и снова прочитала начало, прикидывая, куда ее пристроить: на историческую, военную или приключенческую полку.
Свежие комментарии