Триллер о таинственном исчезновении чешских студентов в горном массиве Проклетие. «Сноб» публикует главу из книги, вышедшей в сервисе «Строки» в переводе Галины Лифшиц-Артемьевой.
IV. Письмо из Лондона
В Проклетие на косовско-албанской границе чередовались дни и ночи, прибавлялись недели, месяцы, проходили годы. Гора Зла-Колата временами облачалась в белоснежный чепец, чтобы летом отдать его — частично раскаленному небу, частично пересохшей земле. Много раз в течение прошедших лет меняла она свой наряд. Только пропасть у ее подножия оставалась все той же, стерегущей недосягаемую тайну. А с гор домой все еще никто не вернулся...
В Праге в тот день светило солнце, был май 2008 года. Тучная женщина-почтальон в синей униформе тянула за собой туго набитую сумку на колесиках. Вид цветущих Градчан наполнял ее оптимизмом. Вот обойдет она еще пару улиц около Ганспаулки, а потом посидит в кондитерской.
В семейной вилле около девяти утра было тихо, так же как и в цветущем парке напротив. Она стояла на углу, глядя на единственное облупленное строение на этой респектабельной улице. Потом нажала на кнопку криво сидящего звонка рядом со старыми рассохшимися деревянными воротами, в которых не хватало одной доски. Под замусоленной пленкой значилась фамилия — Тучковы. Единственная жительница дома приписала шариковой ручкой на старом щитке имя Яна. Почтальонша снова позвонила и отклонилась в сторону — кухонное окно было затянуто жалюзи. Садик перед домом, как и вчера, как и неделю, как и полгода назад, выглядел запущенным. Под водостоком цвело несколько одиноких безвременников.
Яна спала сидя, положив голову на стол. Раздался звонок, будто бы извещая, что новость, которую она вскоре получит, будет важной, возможно, самой важной в ее жизни. Новость эта снова принесет надежду, которая давно уже погасла в ее сердце. Через окно в дом проникали полоски света, одна из них светила ей прямо в глаза. Она поднялась, включила в полумраке фонарь на лбу, который с вечера так и оставался у нее на голове. Яна встала со стула, случайно толкнув рукой недопитую бутылку вина. С тех пор как ее сестра не вернулась из Албании, ее жизнь, как и жизнь всей их семьи, катилась под откос. Тарапака* закрутилась на столе, оставляя за собой кровавые следы. Она не успела подхватить бутылку и просто устало смотрела мутными глазами, как та, докатившись до края стола, упала и разбилась.
— Черт! — Это было ее первое слово за весь день.
Снова раздался звонок. Почтальонша за воротами хорошо знала, что, если она не вручит заказное письмо сейчас, ей придется возвращаться сюда завтра, самое позднее — послезавтра. Она торопливо взглянула на часы — было десять минут десятого. Девица наверняка дрыхнет, она была в этом уверена. Конечно, вечером загуляла. Почтовая работница все время думала о кондитерской, где у нее была запланирована остановка ради чашки горячего кофе с профитролями. Только бы ее сегодняшний обход не превратился в собачью прогулку, а тут еще ко всему эта сумасбродная деваха! Она сердито, с силой снова нажала на кнопку звонка.
— Да хватит уже!
Яна пьяно икнула, пошатнулась.
— Ты же знаешь, что ничто на свете быстро не делается! — проговорила она миролюбиво, будто женщина за воротами и вправду могла ее услышать.
Споткнувшись о пустой рюкзачок, она на мгновение потеряла равновесие, чудом обошла гитару, лежащую на полу, у которой бог знает почему были порваны струны, и тут снова раздалась эта невозможная сирена. Она взяла с буфета кошелек и повернулась к дверям.
Прежде чем выйти из дома, она вздохнула и только потом открыла дверь.
— Добрый день. — По пути она еще поправляла растрепанные рыжие волосы. — Я немножко проспала.
Почтальонша с некоторым испугом глядела на нее сквозь дыру в заборе. Яна чеканила шаг, как это делают солдаты, когда идут в атаку на неприятеля.
— Вам тут заказное, — произнесла почтовая работница самым что ни на есть приветливым голосом. — Письмо из Лондона!
— Из Лондона? — Яна покрутила головой, открывая калитку. — Это какая-то ошибка.
— На конверте ваше имя, так что вы меня не разубеждайте! — Почтальонша протянула ей белый конверт, зажмурив при этом глаза. — Вы не могли бы выключить эту лампочку?
— Простите. — Яна быстро сняла включенную лампу со лба.
— Тут мне черкните. — Работница нетерпеливо замахала перед ее глазами бланком.
Яна расписалась явно трясущейся рукой, и почтальонша сунула ей письмо. На нем стояла круглая печать Royal Post Service.
Пышнотелая почтовая работница уже пыхтела, направляясь в горку к заветной кондитерской, в то время как Яна торопилась назад, на кухню. Жалюзи немедленно взлетели вверх, помещение заполнил приветливый дневной свет. На столе среди красных винных капель лежала листовка с надписью жирным шрифтом: «Просим о помощи, мы ищем наших детей!». Сразу под заголовком фотографии трех студентов: слева Ян, справа его брат Михал. Между ними Ленка, сестра Яны, девушка с черным каре. Сестры очень похожи, одно лицо, если не считать цвета волос.
Яна мельком взглянула на их лица. Сколько раз она посылала это воззвание — на чешском, на английском, на албанском, наконец. Тогда еще жива была мама, и отец питал надежду, писал во все учреждения, в том числе и в Интерпол, пока окончательно не потерял рассудок.
Через пять лет после исчезновения сестры мама получила сертификат дайвера. Казалось, она хотела снять напряжение, найти новый мир. Но когда и на следующий год Ленка не позвонила в двери их семейного дома, мама записалась в экспедицию подводников в Италию. На двадцатиметровой глубине она вспомнила о дочери: ей показалось, что та машет ей в темноте. Она любовно протянула к ней руки, отключила дыхательный аппарат и отбросила кислородный баллон. Сдалась, потому что больше уже не могла.
Сломленного отца перевезли из больницы прямо в санаторий для душевнобольных. Еще перед тем, как перед ним окончательно закрылись двери дурдома, он кричал, чтобы его отпустили, что Ленка наверняка вернется. Он размахивал руками, ругался, поэтому на него надели смирительную рубашку. А время шло дальше...
Яна изучала английский язык, так же как когда-то Мира за далекими горами. Она начала пить, потому что ей казалось, что ее в жизни больше ничего хорошего не ждет.
Она взяла воззвание, на которое им все равно никто толком не ответил. Пальцы держали эту заляпанную бумажку, которую ей захотелось разорвать. Разодрать на куски всю свою сраную судьбу. Но она не сделала этого. Только положила на листок белый толстый конверт. Едва сдерживая дрожь, она разорвала его, из конверта выпал на стол зеленый загранпаспорт. Глаза Яны неподвижно смотрели на него: документ был сильно помят и ободран, с государственным гербом и надписью «Чешская Республика». Едва открыв первую страницу, она почувствовала что-то странное. Ее руки и ноги покрылись гусиной кожей. Вторую страницу она пролистнула, а на третьей оказалась фотография сестры Ленки. Мороз по спине прошел у нее и от даты рождения — 28.6.1978. Все совпало. Она часто дышала, будто не могла поверить, что документ перед ее глазами — настоящий Ленкин паспорт. Открытую страницу паспорта она приложила к средней фотографии на листовке с воззванием «Просим о помощи, мы ищем наших детей!». Обе фотографии были одинаковыми, только под той, что на листовке, было написано: «23 года, каштановые прямые волосы до плеч, синие глаза, рост 175 см». В паспорте под портретом — только корявая подпись сестры. Ленка смотрела на Яну, как будто только вчера ушла из дому. Казалось, что она едва заметно улыбается. Может быть, жизнь еще не кончена, может быть, существует надежда. Яна приблизила открытый паспорт к губам и поцеловала фотографию сестры. Может быть, существует какая-то пока не известная дорога к цели. И поскольку туда, где теплится надежда, часто приводит воля, ей необходимо было снова взять себя в руки.
В этот момент до нее дошло, что она обязана суметь, обязана разобраться, почему сестра не вернулась домой, хотя бы ради мамы и отца, но главное — ради себя. Она быстро просмотрела печати в паспорте, мысленно прочитывая названия пограничных переходов в другие страны, о которых Ленка рассказывала дома. Был тут и турецко-болгарский пограничный пункт в Эдирне — именно там она была с Михалом за год до того, как оба исчезли в Албании. «Да, Албания — это то самое», — промелькнуло в голове Яны. Она хорошо знала, что хочет найти: единственную печать на албанско-черногорской границе. Место, где Ленка с двумя братьями должна была совершить переход летом 2001 года.
— Черт побери, где это?
Она нервно листала маленькую зеленую книжечку, и тут зазвонил ее мобильный. Она подняла его левой рукой со стола и приложила к уху, держа при этом перед глазами открытую страницу.
— Алло, кто это? — спросила она отсутствующе, все еще глядя в паспорт. Только сейчас она ощутила, как ей хочется пить. Потом взгляд ее остановился на куче осколков на полу.
Из трубки доносились знакомые звуки, были слышны знакомые голоса. Учительская — она тут же вспомнила о школе и также о том, что первый урок английского должен был начаться без десяти девять. А сейчас — она молниеносно взглянула на часы — девять двадцать.
— Это директор школы, Циммерманн! — От равнодушного голоса веяло ледяным холодом. — Уважаемая коллега, ваши ученики ждут урока английского уже больше получаса!
Яна все еще упрямо смотрела на паспорт, перед глазами предупредительно мелькнула синяя печать с названием Хани и Хоти. Рядом с ней рукой была написана дата въезда в Албанию — 7.8.2001.
— Добрый день, господин директор, — подыскивала она слова, так как мысленно была погружена в давние события. — Вы знаете, я... — Она не смогла закончить фразу, эта печать не шла у нее из головы.
— Госпожа коллега, вы там? — назойливо звучал диктаторский голос директора.
— Да, простите, — начала заикаться она, но даже строгий голос начальника не смог оторвать ее от собственных мыслей. Границу они перешли в начале августа, но что было дальше? В голове ее непроизвольно возникали новые вопросы, они росли, как грибы после дождя… В телефоне же наступила зловещая тишина.
— Вы не должны извиняться, — пошел в атаку раздраженный директор. — Вы должны уже добрых полчаса вести урок!
— Сегодня меня не ждите, — сказала она отстраненно. — Я не приду!
После этого она положила паспорт на стол и одной рукой открыла страницу с фотографией сестры.
— Я тебя найду! — упрямо подтвердила она, глядя Ленке прямо в глаза — синие, как безвременник под окном.
Начальника на другом конце провода чуть инфаркт не хватил.
— Вы заболели или не готовы, как в прошлый раз?
— Нет, я просто не смогу прийти! — Яну больше ничто не могло вывести из себя.
Директор взорвался, как сопка Попокатепетль, он извергал угрозы одну за другой. Свою эскападу он закончил словами:
— Если вы в течение двадцати минут не начнете урок, я вас уволю.
Но вместо ответа учительница английского языка отключила телефон.
— Я найду тебя!
Яна погладила сестру на фотографии пальцем по волосам, из глаз ее потекли слезы.
*Тарапака — чилийское вино.
Свежие комментарии