В марте в Санкт-Петербурге открылась Jessica Gallery с дебютным проектом «Я не плохая — меня так нарисовали». Экспозиция включает только портреты Джессики — «девушки влиятельного коллекционера» Сергея Лимонова, чей стенд признали лучшим на ярмарке Cosmoscow в 2024 году. «Сноб» рассказывает, почему эта выставка на самом деле не о Джессике и что означает шум вокруг ее образа.
Смерть и возрождение портрета
Первобытные люди изображали на плоскости свою повседневность, рисовали сцены охоты. Но они никогда не забывали добавить еще один элемент — человека. Древнейшему изображению человеческого лица, которое нашли в пещере возле французского города Ангулем, около 27 тысяч лет. Со временем жанр портрета стал не только сохранять память об изображенном, но и подтверждать его высокий статус. В российской и западноевропейской культурах было принято заказывать портреты для семейной коллекции по особым случаям — например, к свадьбе или рождению ребенка. И тогда, и сегодня сама идея заказать портрет несет в себе оттенок пафоса.
Дебютная выставка «Я не плохая — меня так нарисовали» в петербургской Jessica Gallery — это собрание портретов одной женщины, Джессики (о ее феномене мы поговорим позже). Хотя первая часть выставки идет только до 6 апреля, сам проект долгосрочный: к концу этого года зрители увидят вторую часть, причем уже не в Санкт-Петербурге, а в Москве. Автор идеи, коллекционер и меценат Сергей Лимонов — спутник Джессики — почти два года специально заказывал ее портреты у современных художников. Это, конечно, ирония над упомянутым пафосом. Но не только. Сначала заказ портрета был романтическим жестом. Затем это переросло в концептуальную идею: поразмышлять о портрете как о жанре, который кажется устаревшим, но при этом легко воспринимается и открывает простор для экспериментов.
«Сначала я просто захотел заказать портрет. У меня не было такого опыта, мне было интересно попробовать. Я заметил, что современное искусство будто обходит портреты стороной. Во-первых, сам жанр устарел, это как телега в атомный век. Во-вторых, многие авторы воспринимают заказ как нечто чуждое. Считается, что современный художник за такое не возьмется, иначе рискует превратиться в ремесленника. Многие удивлялись, когда я просил их создать портрет. Но то, чего мы стыдимся, что кажется аутсайдерским, как раз и привлекает. Особенно меня», — объясняет «Снобу» Сергей Лимонов.
Хотя заказ портрета напоминает подарок (вроде покупки звезды «в честь»), сама выставка, уточняет Сергей, — «совсем не про красивый жест любви». Это срез современного искусства, собрание лучших имен и своего рода мини-энциклопедия для тех, кто еще не знаком с российским совриском, или для начинающих коллекционеров. По словам Сергея, после выставки многие его знакомые собиратели уже заглянули в мастерские представленных художников и начали покупать их работы.
Социально-визуальный эксперимент
По мнению Сергея, портрет — это самый легкий, даже немного «попсовый» жанр, чтобы начать знакомство с современным искусством. Но в то же время он дает широкий простор для экспериментов. Большинство зрителей привыкли считать портрет классическим произведением искусства. Поэтому увидеть портреты, выполненные не в реализме и не маслом на холсте, — уже неожиданность. Каждый художник на выставке создал сложную вещь. В результате даже человек с небольшим опытом погружается в концептуальную ловушку и испытывает совершенно новые чувства.
«Я стараюсь открывать новых художников в нестандартных областях. Мы поговорили с Алексеем Масляевым, и он спросил: “Сереж, зачем ты заказываешь портреты в графике и маслом? Заказывай видео-арт, инсталляцию… что угодно”. И тогда я понял, что портрет можно выполнить и в необычной манере. Поэтому наша выставка — это не десяток реалистичных портретов в духе Репина. Как только мы расширили набор медиумов, стало ясно: перед нами фактически современные “передвижники”. Это широкий срез работ ныне живущих авторов», — говорит Сергей.
У художников не было четкого ТЗ. Была только Джессика. Каждый мог изобразить ее саму или свои ассоциации с ней — после личного общения или основываясь на слухах. Например, Миша Гудвин перед созданием работы проинтервьюировал Джессику и составил для нее натальную карту. Сергей считает, что многие художники «создали шедевры». «Работы не продаются, — говорит коллекционер. — Это настолько личные вещи, что продать их невозможно ни по отдельности, ни серией. Может, на пенсии отдам их в какой-нибудь музей… или в храм Джессики».
Портреты здесь действительно нестандартные. Они отражают не внешнюю оболочку героини, а ее суть, которую часто не замечают за фасадом привлекательной блондинки. В деревянном портрете Нестора Энгельке «каждая щепочка, заноза и зарубка, вырубленная топором с хирургической точностью, формируют детализированный и точный образ Джессики сегодня». Художник Иван Горшков создал объект, который объединил живопись, скульптуру и видео. Matiush First изобразила Джессику как кинетическую скульптуру русалки с металлическим хвостом, попутно размышляя о разрушении феминных стереотипов. А художник Илья Гришаев собрал инсталляцию из пяти одинаковых платьев Джессики. Они словно водят хоровод ее воспоминаний: вот первая дискотека еще юной девочки, а вот бал дебютанток уже повзрослевшей девушки.
«Мне пришла в голову идея радикального платья — простого куска ткани. Это антимода вроде одежды “нормаль” Татлина или футуристического комбинезона Тайата (хотя в нашем случае это скорее платье или туника). В каком-то смысле это продолжает традицию ростового портрета, созданного из драпировки, как скульптуры-платья мадам Гре. Эти платья сейчас висят на вешалках в большом комоде с личными вещами. Они сами говорят о хозяйке: деформация ткани хранит память о теле, платья несут ее запах, намекают на ее вкус», — объясняет замысел Гришаев.
Кураж, драма, страх
Выставка уникальна и самими авторами, и тем, как они интерпретировали образ Джессики. По сути, главные герои здесь — именно художники, а не она. Как сказал Сергей «Снобу»: «Легко забыть, кого именно изобразили, но почерк автора запоминается сразу». Особого внимания заслуживает и дизайн экспозиции. Его разработал не профессиональный куратор, а человек из мира моды, Александр Фереферов, который также работал над визуальным кодом и стилем Джессики как персонажа.
«Мы с Джессикой давно общаемся и дружим, у нас общие интересы в моде и искусстве. Поэтому логично, что я стилизовал ее съемку для “Собаки”. Это часть нашей совместной деятельности. Джессика — своего рода живая мифологема, и я участвую в ее создании через стиль и визуальные коды. Для меня это интересный, современный и даже чувственный опыт. Его продолжением и стало создание этой выставки», — рассказал Александр.
Сама экспозиция разделена на три пространства, которые воплощают три эмоциональных состояния: кураж, драму и страх. Александр объяснил, что эта идея родилась из его личного восприятия работ: каждая вызвала одну из этих трех ассоциаций. А вместе — это истерика, как способ восприятия мира.
«Нужно понимать, что в истерике нет ничего хорошего или плохого. Это просто такой способ воспринимать мир. И это объемный портрет Джессики — такой, какой ее вижу и чувствую я. Архитектура и планировка родились уже в самой галерее, потому что именно пространство диктует, как все можно реализовать и как это должно выглядеть. Мы построили три отдельных пространства, каждое со своим эмоциональным настроем», — объясняет Александр.
Чтобы зрители глубже погрузились в атмосферу, к выставке создали саунд-арт. Он составлен из голосовых ответов художников на два вопроса: «Что для тебя любовь?» и «Что для тебя эго?». Ответы скомпилировали с музыкой. Очевидно, что дизайн экспозиции в Jessica Gallery не мог быть стандартным «белым кубом» с ровной развеской — это просто не в стиле Джессики. Нестандартное решение подсказала сама трактовка героини художниками, ее визуальное ДНК. Карнавальность, утрированность образа, нарочитый китч и прямолинейный подход отразились даже в материалах.
«Работая над выставкой, я использовал очень простые, даже поверхностные инструменты, — отмечает Александр. — Но если выкрутить ручку до упора, если все утрировать и гиперболизировать, то любой, даже самый обычный объект или прием приобретает новые, гипертрофированные и увлекательные формы. Это завораживает. В итоге нам удалось создать пространство, которое впечатляет и вызывает эмоции. Это чувственный опыт взаимодействия с мисс Джессикой».
Зал драмы отделан черным бархатом. «Что может быть драматичнее черного бархата?» — риторически спрашивает Александр. Зону страха — неосознанной эмоции, которая прячется на задворках восприятия, — превратили в лиминальное пространство. Это коридор, образованный задними стенами двух других павильонов. «Мы долго думали над оформлением, — добавил собеседник «Сноба». — Я ориентировался на самые простые, легко считываемые коды. Стройка? Значит, строительная пленка. Что может быть проще?»
А зал куража — это, конечно, праздник и гламурный Диснейленд: клишированный розовый мех и много зеркал. Иным это пространство быть не могло, подчеркивает Александр. Но эти пушистые стены — еще и хитрая визуальная уловка. Это оммаж типичному образу гламурной, но не такой уж недалекой блондиночки: светской львицы Пэрис Хилтон, богатой школьницы Шер из «Бестолковых», модели Playboy на пенсии Шелли из «Мальчикам это нравится» или звезды девичьей компании Эль Вудс из «Блондиночки в законе». Каждая из них гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Вудс, например, доказывает, что не стоит судить книгу по обложке. Когда бывший парень спросил, как ей удалось поступить на юрфак Гарварда, она удивленно уточнила: «А что, это сложно?»
О блондинках и стереотипах
Длинноногая, эффектная блондинка под руку с уважаемым меценатом, чье имя знают даже новички в арт-мире, — эта картина мгновенно вызывает понятные ассоциации, намекающие скорее на рыночные отношения, чем на любовь. И на эту удочку попались почти все. Конечно, Сергей и Яна сами иронично подогревали слухи: стоило лишь упомянуть, что девушка мечты нашлась в Дубае, или публично поблагодарить любимого мужчину за свои успехи.
Позже эта локальная шутка переросла в настоящий стратегический ход — и он, кстати, сработал. Хотя Джессику как персонажа многие воспринимают лишь как блестящий фантик или приложение к успешному мужчине, под оберткой скрывается нечто более сложное и интригующее — как клюквенный зефир с перцем чили.
«Я мог бы выбрать персонажем Маргариту Пушкину, Ольгу Свиблову, Софью Троценко… В российской арт-среде много уважаемых женщин, которые поддерживают современное искусство. У них больше регалий, внушительнее послужной список. Логичнее было бы отдать дань уважения им. А тут — «безумный» коллекционер, который начинает везде «продвигать» свою девушку. Это похоже на наваждение, вызывает испанский стыд. Когда я задумывал этот проект, галереи еще не было. Но была красивая девушка. Я использовал свой авторитет, просил художников довериться мне… А когда стало ясно, что это яркий, харизматичный человек, а не просто блондиночка со шлейфом стереотипов, художникам самим стало интересно с ней работать», — делится Сергей.
Скульптура Веры Светловой ярко воплощает все домыслы вокруг Джессики. Терракотовая работа из светлой керамики и гипса — это неосимволистская версия триумфальной колонны. «В этой работе есть ирония. Императоры возводили колонны, чтобы увековечить свои имена, а теперь появилась и колонна Джессики. Но зрители воспринимают ее неоднозначно: некоторые считают, что это похоже на высокий бисквитный торт с фигуркой», — рассказала Светлова.
Работа Matiush First тоже рассуждает об образе Джессики в культурном поле, но в более интимном ключе. Ее произведение — симбиоз русалки и женщины-робота. Это сексуализированные образы на стыке мифологии и технологий, типичные продукты культуры male gaze (букв. «мужской взгляд» — способ изображения женщины в искусстве и медиа с позиции мужчины, предназначенный для его визуального удовольствия. — Прим. ред.).
«Этот образ — снятый фрагмент мифического киберкостюма, которому нужна “подзарядка”. Та, кто его носила, от него независима. Форма выполнена из алюминия и стали. Основу из сетки и полость можно считать клеткой. Но общая форма и защита из кольчуги и острых чешуек превращают ее в броню. Переосмыслив ее, хозяйка может направить эту броню куда угодно. Поскольку я сама женщина, я не хотела объективизировать Джессику или манипулировать ее образом. Я стремилась оставить пространство для нее самой — живой и неуловимой», — объясняет Светлова «Снобу».
Джессика «с ноги» вошла в российскую арт-сцену. Резонанс от ее появления сравним с эффектом Анны Делви: это история о вымышленной биографии, которая оказалась интереснее правды и теперь живет своей жизнью, обрастая новыми подробностями. Пожалуй, выставка в Jessica Gallery играет двойную роль. Для начинающих коллекционеров и широкой публики она служит своеобразным ликбезом. А для устоявшейся арт-среды становится поводом для размышлений.
Весь этот театрализованный проект — от появления Яны-Джессики на сцене до выставки «Я не плохая — меня так нарисовали» — неумолимо подводит сообщество к печальному выводу. Арт-среда, которая так легко навесила на персонажа осуждающие ярлыки, похоже, до сих пор не готова отказаться от стереотипов. И то, что этот нарочито сексуализированный, простой по сути пранк так массово «затриггерил» всех, — повод задуматься.
Автор: Катерина Алабина
Свежие комментарии