Ленинградский рок-клуб в 80-х объединил творческие силы многих молодых музыкантов. Кто-то из них остается кумиром слушателей по сей день. Другие ушли в тень — что не умаляет их вклада в развитие российского рока. Такой группой оказалась «Петля Нестерова», выступавшая в конце 1980-х наравне со знаменитым «Кино».
В летнем номере «Сноба» ее историю рассказывает музыкальный обозреватель Денис Бояринов.
26 ноября 1989 года трое друзей — Эд, Семен и Гога — вышли из станции метро «Парк Победы», огляделись по сторонам и ошеломленно переглянулись. Хорошо знакомая дорога к стадиону имени Ленина в тот вечер выглядела непривычно. Всё вроде бы было по-прежнему: те же серые парковые аллеи, серые пруды и серые голуби. В быстро сгущающихся сумерках на горизонте виднелась огромная серая «шайба» стадиона, похожая на летающую тарелку. Необычными были реки молодых людей, стекавшихся к нему со всех сторон — словно они собирались покинуть Землю на инопланетном корабле. Впрочем, это был не космический исход, а вполне земное событие: ленинградская молодежь спешила на выступление группы «Кино», которая давала три концерта подряд на главной спортивной арене города.
Эд, Семен и Гога подхватили свои инструменты и скромно влились в один из потоков. Три ноябрьских вечера подряд им предстояло выходить на сцену перед «Кино» и десятками тысяч их поклонников. На такое решилась бы не каждая группа Ленинградского рок-клуба. Кому-то это могло показаться самоубийственным трюком высшего пилотажа. По иронии судьбы трио так и называлось: «Петля Нестерова». А в самой известной их песне рефрен звучит как заклинание: «Выжить, выжить, выжить — я должен выжить!»
Они выжили. Три вечера с напряженными сетами при полных стадионных аншлагах пролетели как одно мгновение. Публика требовала Цоя — порой весьма агрессивно, прицельно меча на сцену разные предметы. Но это лишь подзадоривало музыкантов «Петли Нестерова»: участие в чужом моменте славы — тоже вдохновляющее событие, которое остается с тобой на всю жизнь.
Когда отгремел третий концерт, за кулисами для музыкантов накрыли стол. За ним хозяйничал Юрий Айзеншпис, только примеривший на себя роль директора «Кино». Разговоры крутились вокруг одной темы: какой предмет в кого попал. Участникам «Кино» тоже было чем похвастаться. В Густава (барабанщик «Кино» Георгий Гурьянов), например, прилетела бутылка, завернутая в шарф — и, к счастью, не разбилась. Семен (барабанщик «Петли» Александр Сенин) рассказал, что достал из бас-бочки кубик Рубика. Кто-то из зрителей умудрился добросить до сцены полбуханки хлеба. А Эдик (Нестеренко, вокалист и гитарист «Петли») со смехом делился, как уворачивался и чуть ли не отбивал грифом гитары летавшие над сценой зажженные бенгальские огни. Разговор прервал Айзеншпис: «Витя, тебе пора, автобус уже подъехал». Цой встал из-за стола, немногословно попрощался, направился к выходу… и уже у двери, обернувшись к музыкантам «Петли Нестерова», сказал: «Хорошая у вас группа. Давайте вместе концерты играть. Возьмите телефон у Айзеншписа». А затем исчез в дверном проеме под доносящийся нестройный хор фанатов: «Витя! Витя! Витя!»
В поисках звука
Участники «Кино» и «Петли Нестерова», можно сказать, находились в приятельских отношениях, хотя тесно не общались. Музыкантов разделяла разница в возрасте: Эд, Семен и Гога были помоложе и держались своей компанией. Тем не менее они регулярно пересекались с «киношниками» в местах силы богемного Ленинграда 80-х — на известных лишь тусовке «флэтах», в кафе «Сайгон» и «Гастрит», в рок-клубе на Рубинштейна, 13, и в домашней студии Алексея Вишни, где обе группы записывали свои альбомы.
Их знакомство состоялось за несколько лет до совместных концертов, когда Эд, Семен и Гога еще играли в составе группы «Кофе». В 1985–1986 годах она считалась одним из самых модных молодых коллективов Ленинграда, и в общении музыкантов с участниками «Кино», только начинавшего путь к широкой известности, иногда ощущались нотки соперничества.
«Кофе» просуществовал всего пару лет, но ярко и эффектно. Группа успела записать два магнитоальбома, дать несколько десятков концертов и оставить заметный след в истории отечественного рока. До сих пор о ней снимают документальные фильмы и пишут книги, а музыку продолжают вспоминать: недавно вышел трибьют-альбом «Ставлю на зеро», в записи которого приняли участие 18 российских андеграундных коллективов.
Проект «Кофе» придумали выпускники физико-математической школы № 30 Стас Тишаков и Александр Сенин. В полноценную группу он оформился с приходом гитариста Эда Нестеренко, поразившего друзей умением играть песни The Police. Чуть позже к ним присоединился друг Тишакова Григорий Кобешавидзе, который стал основным вокалистом. Сойдясь в музыкальных вкусах, молодые люди начали сочинять собственные песни, и вскоре им представилась возможность их записать.
В июле 1984-го «Кофе» пришли записывать дебютный альбом к Алексею Вишне. И для музыкантов, и для их саундпродюсера это был первый опыт.
Вишня так вспоминал запись дебюта для «Кофе»: «Мы куражились с “кофейниками”, как могли. В поисках звука использовали все полые предметы, что могли найти в доме. Тексты ребята дописывали буквально перед микрофонами… Это была моя первая в жизни запись первой в жизни группы, что никак не могло не волновать. В итоге альбом получился как получился: из восьми песен, примерно на сорок минут. Ребята назвали его “Балет” и укатили в Гурзуф».
Запись альбома мгновенно разошлась по друзьям. Несмотря на эклектичность, «Балет» звучал легко, свежо, изобретательно и модно. Самиздатовский журнал «Рокси», главное медиа питерского рок-андеграунда, по-отечески пожурив новичков, отметил, что их песни «чрезвычайно привязучие».
Осенью того же года, вернувшись из стройотрядов, участники «Кофе» отыграли несколько ярких концертов, которые привлекли внимание не только поклонников рока, но и правоохранительных органов. После одного из выступлений в танцевальном зале, прозванном в народе «Сарай», помещение было подожжено, а музыкантов избили, и им пришлось давать свидетельские показания милиции.
«Кофе» быстро и легко приняли в Ленинградский рок-клуб. Кобешавидзе, задействованный в другой группе, на прослушивание не пришел. За него, без всяких репетиций, экспромтом, пришлось петь Эду Нестеренко. Хотя сырость живого выступления и недостаток опыта были очевидны, приемная комиссия решила, что музыканты достойны членских билетов, поскольку исполняют пока еще редкую в Ленинграде «новую волну».
Участники «Кофе» не стремились часто репетировать и много выступать. Их больше интересовал рок-н-ролльный образ жизни: выпивка, тусовки, девушки и легкий эпатаж. Секретарь рок-клуба Ольга Слободская вспоминает, что «кофейники» любили покуражиться на чужих выступлениях: устраивать ералаш в гримерках и даже вылезать на сцену вместо коллег. После одного из собственных концертов «Кофе» в рок-клубе музыканты так повеселились в съемной квартире приятеля, что практически уничтожили ее и еще три месяца после вечеринки скидывались стипендиями на ремонт.
«Выступления “Кофе” можно пересчитать по пальцам, — рассказывает Александр Сенин. — Я до сих пор горжусь тем, что мы стали первой группой в рок-клубе, которая отыграла концерт целиком под фонограмму. Мы как раз только что записали альбом “Баланс” — звук получился отличный, всё четко. И нам было настолько лень репетировать, что мы просто решили: пленка есть, играет хорошо — зачем напрягаться? Работать? Не надо. Как говорил Цой: "Никто не хочет репетировать, все хотят веселиться”. Вот это было как раз про нас».
Молодецкий задор участников «Кофе», их верность стилю «новых романтиков», а также атмосфера непрерывного веселья притягивали к группе заединщиков. Осенью 1985 года к «Кофе» присоединились более опытные музыканты — мультиинструменталист Игорь Пэт Петров и басист Игорь Гога Копылов, ушедшие из «Телевизора», только что громко заявившего о себе на фестивале рок-клуба. Вскоре у группы появилась собственная репетиционная база на улице Огородникова, сценические костюмы авторского дизайна, флаг для выступлений с надписью «COFFEE. СССР», а также гример и парикмахер.
Прилив творческих сил и технических ресурсов вылился в мощный всплеск вдохновения во время записи альбома «Баланс». Он сделал «Кофе» знаменитыми в Ленинграде и окрестностях. Любимая молодежью передача Ленинградского телевидения «Поп-антенна» сняла клип на их главную песню «Ставлю на зеро», который не раз показывали в эфире. «Кофе» также выступили в популярной телепрограмме «Музыкальный ринг» вместе с «Телевизором» и «АВИА». Хотя их сет длился всего 15 минут и был раскритикован взрослой аудиторией, школьники и студенты приняли группу с восторгом. Кроме того, несколько участников группы изобразили исполнение песни «Ломаные пляски» в фильме «Взломщик», где в главной роли блеснул фронтмен «Алисы» Константин Кинчев.
Казалось, «Кофе» уверенно идет к большой славе. После уже упомянутого выступления под фонограмму музыкантам предложили вступить в состав Ленконцерта — наравне с такими коллективами, как «Секрет» и «Форум». Это означало переход в профессиональную лигу: официальные концерты и гастроли, теоретическую возможность выпустить альбом на «Мелодии» и, вероятно, дальнейший рост популярности. Однако музыканты даже не стали обдумывать это предложение: к тому времени разногласия между Стасом Тишаковым и Эдуардом Нестеренко стали неразрешимыми. Тишакова тянуло в сторону забойного панка и хард-рока. Нестеренко и сдружившегося с ним Сенина увлекал эстетский британский постпанк: Echo & the Bunnymen, The Cure и Joy Division. А еще участников «Кофе» поглотили необходимость ежедневно ходить на работу, наступившая после окончания ими вузов, и насыщенная личная жизнь. Последний концерт «Кофе» состоялся в 1986-м уже без Нестеренко и Сенина. Затем группа развалилась сама собой.
Я хочу выжить
Уйдя из «Кофе», Эд и Семен тут же решили собрать новую группу. Сначала ее хотели назвать «Братья Блюз». Однако, вспомнив о любимом британском дрим-поп-дуэте This Mortal Coil, друзья остановились на названии «Петля Нестерова». Коллектив окончательно сформировался, когда к нему присоединился старый приятель Гога — Игорь Копылов, к тому моменту по праву считавшийся одним из лучших бас-гитаристов Ленинграда.
Музыкальное лидерство в группе взял на себя Нестеренко, жестко задав стилеобразующий вектор: минималистичный гитарный рок с энергичной, «пританцовывающей» ритм-секцией, плотными, но прозрачными, без перегруза риффами — и, в контраст им, мрачными, почти готическими текстами.
Первой песней «Петли» и ее визитной карточкой стал «Шанс» — композиция об экзистенциальном выборе, который заведомо не ведет к счастливому финалу. Любовь, обреченная на разочарование, и жизнь, неумолимо стремящаяся к личной трагедии, вскоре станут лейтмотивами группы:
Концентрированный фатализм, нуарное мироощущение и вспышки суицидального настроения в песнях «Петли Нестерова» не просто стилистическая дань группе The Cure.
«Обстановка в стране была совершенно безрадостной, — вспоминает Александр Сенин. — Кто такой Горбачев? Что нас ждет дальше? Полная неопределенность, продуктовые карточки, разваливающийся быт… Сейчас я вспоминаю то время с ужасом. Мои воспоминания о Питере тех лет — все вокруг мраморное, зеркальное, золотое, но стоит приглядеться, и за этим блестящим фасадом видишь стаи крыс, грызущих шпалы. Крысы в песне “Выжить” появились не случайно — это не метафора, а реальная сцена, свидетелем которой я стал на Невском проспекте. И вот вопрос: как выжить в городе, где сама повседневность становится угрозой?»
Участники «Петли Нестерова» нашли свой способ выживания — они сосредоточились на музыке. Карьерная траектория группы во многом напоминала путь «Кофе»: стремительный старт, резкий, почти вертикальный взлет, короткий миг на вершине — и, вместо следующего рывка за пределы стратосферы, распад «золотого состава». Но, в отличие от «Кофе», музыканты «Петли Нестерова» много репетировали. За три месяца они собрали и отточили с десяток песен, и 25 декабря 1987 года дали первый концерт.
За концертным дебютом последовало вступление в Ленинградский рок-клуб. Их приняли с радостью, как старых знакомых. Вскоре началась работа над первым альбомом. С его записью помогли музыканты группы «Кино», в тот момент также увлекшиеся постпанковской эстетикой. Летом 1988 года в купчинской квартире Георгия Гурьянова на портативную студию Yamaha, привезенную Джоанной Стингрей, были записаны песни «Кто здесь?» и «Ветер». Впоследствии кассетный сингл, к сожалению, был утрачен.
Полноценный альбом «Кто здесь?» «Петля» привычно записала у Вишни в начале 1989-го, не потратив на это ни рубля: все делалось на энтузиазме, дружеских связях и товарищеской взаимопомощи. В создании альбома участвовали лучшие постпанк-гитаристы Петербурга: Георгий Каспарян из «Кино» и Андрей Нуждин из «Игр». У ветеранов ленинградского рока из группы «Санкт-Петербург» был арендован новейший ритм-бокс Alesis.
Музыканты не рассчитывали заработать на альбоме и даже не собирались заниматься его распространением — запись была нужна лишь для того, чтобы зафиксировать текущее состояние группы и двигаться дальше. Отстраненный, депрессивный постпанк «Петли Нестерова» шел вразрез с основным течением русского рока и многим поклонникам жанра казался чуждым. «Все это сухо и кисло, как “Каберне”, снято с Запада», — так звучал один из типичных критических отзывов. Тем не менее кассеты с альбомом быстро разошлись по стране, и группа вскоре стала получать приглашения из самых разных уголков СССР.
В 1989-м «Петля Нестерова» проехалась с концертами по всей стране — от Калининграда и Западной Украины до Петропавловска-Камчатского. Интерес к группе был столь высок, что порой ей приходилось давать по три концерта в день.
Одним из ключевых событий того года стало участие группы в московском рок-фестивале «Сырок», где собрались 20 андеграундных коллективов со всего Советского Союза. Зрительские симпатии достались панк-группам, не сдерживающим себя в антикоммунистическом стебе, таким как «Красный хач» и «Дети обруба». Рок-критики, в свою очередь, отмечали необычные и самобытные гибриды — например, якутский психодел-рок от «Чолбона» или калининградский панк-регги от «Комитета охраны тепла». На фоне этой пестроты и эклектики «Петля Нестерова» выглядела и звучала слишком монохромно и стильно.
Съемку фестиваля вела команда «Взгляда» — без преувеличения, самой влиятельной телепередачи того времени. Концертные номера попали в эфир, а фрагмент выступления «Петли Нестерова» был включен в рекламную заставку, которую показывали чаще других. «Когда моя бабушка увидела меня по телевизору за барабанами и узнала, она только покачала головой. Укоризненно», — со смехом вспоминает Александр Сенин свои несколько секунд всесоюзной славы.
В том же 1989 году «Петля Нестерова» приняла участие в международном проекте Next Stop Rock’n’Roll, предполагавшем сближение советской и скандинавской молодежи через рок-музыку. На средства датской короны был спродюсирован и выпущен двойной сборник с участием датских и российских групп, среди которых — «Гражданская оборона», «Апрельский марш» и другие. Для записи в Ленинград пригнали фургон — передвижную студию и арендовали помещения во Дворце пионеров на Фонтанке — бывшем Аничковом дворце. Специально для Next Stop Rock’n’Roll «Петля Нестерова» записала песню «Замок» — всего за три дубля. В сборник, выпущенный на кассетах и виниле, вошел первый вариант этой записи.
«Датчане со звуком особо не заморачивались — чуть срезали верх, подкрутили середину, и всё», — вспоминает Александр Сенин. Проект не получил широкого резонанса, но «Замок» стал первым официальным релизом группы — пусть и в составе сборника, пусть и на датском лейбле — и сегодня считается раритетом. Вторым появлением на виниле «Петля» обязана сборнику «Однажды в рок-клубе», посвященному восьмому и последнему фестивалю Ленинградского рок-клуба. Это событие 1991 года, растянувшееся на неделю концертов на Рубинштейна, 13, и в спорткомплексе «Юбилейный», стало символическим финалом эпохи русского рок-андеграунда и предвестником новой, коммерческой эры.
Пиком карьеры «Петли Нестерова» стали три совместных ноябрьских концерта с «Кино» на стадионе имени Ленина (будущем СКК). Однако вскоре после этого группа распалась. Первым коллектив покинул Гога. Он начал играть с Вячеславом Бутусовым в «Наутилусе Помпилиусе» ради заработка, но стремительно растущая популярность «Нау» не оставляла ему возможности совмещать проекты. Вскоре ушел и Александр Сенин, решивший полностью оставить музыку и сосредоточиться на радио. Его последний концерт с «Петлей» состоялся в 1991-м на сцене Дворца спорта в Минске. «Забавно, что за несколько дней до этого на той же площадке выступали наши герои Echo & The Bunnymen, — вспоминает Сенин с легкой грустью. — Возможно, всё могло бы сложиться иначе, если бы Эд тогда позвонил Юрию Айзеншпису. Но он не позвонил».
Не судьба
Сделав паузу на год с небольшим ради семейной жизни, Эд Нестеренко в 1992-м вновь собрал «Петлю». Однако этот состав просуществовал недолго — как, впрочем, и все последующие. Через регулярно возрождаемую Нестеренко «Петлю» за годы прошло более 20 музыкантов. Многие из них были и остаются яркими фигурами на российской рок-сцене. Но ни один из новых составов так и не смог вернуть группу с андеграундной периферии на большую сцену.
Историограф питерского рока Андрей Бурлака считает, что одному из самых талантливых гитаристов города не повезло: его музыка появилась не в то время и не в том месте. Пик творческой активности Нестеренко пришелся на начало 1990-х, когда лавина фонограммной попсы вытеснила рок-группы со стадионов, а клубная сцена в Петербурге только начинала формироваться.
В 1997 году «Петля Нестерова» выехала в Москву, где выступила на фестивале. Его главными гостями стали впервые посетившие Россию Einstürzende Neubauten. Однако за пределы клубного андеграунда Питера группа так и не вышла.
Нестеренко по своей природе был замкнутым человеком, и это заметно по его песням. Больше всего его интересовал сам процесс создания музыки. На поиски нужного звука он мог тратить часы, дни и годы. Как вспоминает Александр Сенин, в квартире у Нестеренко не было даже холодильника, а основное пространство занимало его собрание электрогитар. При этом музыкант-интроверт явно испытывал антипатию к правилам российского шоу-бизнеса. В редких интервью на вопросы о поиске продюсера или хотя бы менеджера он, не скрывая скепсиса, отвечал пословицей: «Где капуста, там и козел».
Между записью первого и второго альбома «Петли Нестерова» прошло десять лет. Проблема заключалась не в отсутствии новых песен, а в том, что Нестеренко долго искал способ, как в 80-х, записать альбом исключительно с помощью друзей и без вложения денег, которых у него не было. Возможность появилась в конце 1999 года: альбом «Salto Mortale» был сделан на студии «Добролет», где примерно в то же время свои прорывные альбомы записывали Tequilajazzz и «Ленинград».
«Salto Mortale» начинается обманчиво легко и игриво, в духе танцевального брит-попа — мода на него тогда дошла даже до России. Однако мастерство Нестеренко извлекать из своих гитар риффы, вонзающиеся в сердце осколками льда, никуда не исчезло. Его трагическое мироощущение со временем не рассеялось, а, наоборот, только сгустилось. К этому добавилась горькая мудрость растраченных лет. Альбом заканчивается песней «День и ночь», припев которой, под скрежещущий аккорд, звучит как прощальная проповедь смирения перед неизбежностью:
Третий альбом «Петли Нестерова» Эд так и не записал. Тучные нулевые ему принесли лишь редкие выступления и случайные заработки. По воспоминаниям знакомых, музыканту часто не хватало денег на еду, и он перебивался, занимая мелкие суммы у встреченных в клубах друзей. Тем не менее Нестеренко не терял надежды возродить «Петлю» и даже предлагал Александру Сенину вернуться в группу, но уже в роли продюсера. Все планы разрушила болезнь: в 2008 году Нестеренко умер от рака. 45-летний музыкант ушел из жизни всего за несколько недель, не успев начать лечение.
Сейчас, в эпоху расцвета интернет-культуры думеров и возвращения интереса к постпанку, фаталистский рок-нуар «Петли Нестерова» звучит так, будто сочинен и записан вчера. Как панки и альтернативщики почитают Игги Попа и The Stooges, Эда Нестеренко и «Петлю Нестерова» должны почитать Motorama, «Утро», Molchat Doma и другие группы, которые описывают «вечное противоречие между внутренним миром молодого человека и окружающей его действительностью» (так писали о «Петле» в буклетах Ленинградского рок-клуба). А их поклонники со всего мира могли бы открыть для себя «Петлю».
Впрочем, «Петля Нестерова» уже давно стала маленьким культом среди посвященных. Память об Эде Нестеренко хранят не только его коллеги, заставшие контркультурный Ленинград 80-х, но и те, кто пришел на смену этому поколению в девяностых и нулевых. В 2009 году участники групп «Дурное влияние» и «Камикадзе» спродюсировали альбом-трибьют «ED», куда вошли кавер-версии песен «Петли Нестерова», исполненные петербургскими андеграундными коллективами. В 2011 году появилось его продолжение — двойной альбом «Вавилонская башня» с черновиками из неоконченного альбома «Петли» и записями других групп с участием Нестеренко.
«В Питере Эд был “последним из могикан” среди романтиков», — говорит лидер московских первопроходцев новой волны из группы «Альянс» Игорь Журавлев. Представитель следующего поколения петербургских рок-гитаристов Евгений Лазаренко («МультFильмы», Neon Lights) называет Нестеренко своим учителем.
Влияние создателя «Петли Нестерова» неоспоримо, несмотря на то, что его музыка известна меньше, чем тот заслуживает. Однако интерес к ней со временем только растет. В 2019 году лейбл Maschina Records, специализирующийся на поиске и восстановлении архивов русского рока, переиздал восстановленные версии обоих альбомов «Петли Нестерова» — «Кто здесь?» (дополненный концертными записями) и «Salto Mortale». Как писал Александр Кушнир в «100 магнитоальбомах русского рока» о кассетном переиздании «Кто здесь?» конца 90-х, это «памятник еще одной группе, сумевшей опередить время, но так и оставшейся невостребованной».
Напоследок — о памятниках. В 1990 году, незадолго до распада, золотой состав «Петли Нестерова» успел съездить в гастрольный тур по Германии, дав серию концертов в клубах Гамбурга. Для афиш потребовались профессиональные фотографии, и они были сделаны во время фотосессии на Смоленском кладбище — первой и последней в истории группы. Эд, Семен и Гога позировали фотографу Олегу Зотову. Черно-белые снимки, на которых запечатлены строгие молодые люди, хмурящиеся на фоне могильных крестов, вполне соответствовали мрачному романтизму песен «Петли Нестерова». По иронии судьбы Эда Нестеренко похоронили на Смоленском кладбище, всего в нескольких шагах от места той фотосессии. На каменной плите, в черном граните, под именем и годами жизни музыканта выбит силуэт электрогитары, с которой он так и не расстался.
Свежие комментарии