Когда на месте отеля «Гельвеция» еще был многоквартирный дом, на втором этаже жила одна дружная семья. Муж — невысокого роста худощавый блондин — был моряком. И часто уходил в дальнее плавание. Жена, приятная высокая брюнетка, работала юристом. Воспитанная, умная дама — она оставалась одна с двумя детьми‑подростками, пока муж уходил в рейс.
Мы часто встречались на лестнице или во дворике, приятно и вежливо общались. Обсуждение любого вопроса заканчивалось одинаково — я слышал одну и ту же фразу: «Муж скоро вернется, я с ним обсужу этот вопрос и дам ответ».
Я видел соседа всего лишь раз. Постепенно он «уплыл» навсегда. Но фраза «муж скоро вернется, и мы все обсудим» осталась в наших беседах надолго.
Дама всегда очень неохотно обсуждала вопрос о переезде или продаже своей квартиры. Под любым предлогом уходила от ответа. То долго советовалась с «уплывшим» мужем и придумывала отговорки. То однажды сама заговорила о переезде. И даже согласилась посмотреть несколько вариантов квартир. Но под странным предлогом пропустила просмотр.
Дети выросли и ушли из родительского дома. Муж по‑прежнему пребывал «в плавании». Соседка продолжала жить одна. Я замечал странные перемены. Женщина перестала ухаживать за собой — ходила в одной и той же одежде, выглядела неопрятно. В походке появлялись шаткость и неуверенность. А в разговорах она начала как‑то странно вращать головой, то поворачивала ее набок, то мотала из стороны в сторону. Иногда заикалась. И все так же обещала решить очередной вопрос «как только муж вернется из рейса».
Изменения начали происходить и в быту — в квартире внезапно исчезли занавески и шторы.
Соседка стала жить буквально «за стеклом». В окнах ее односторонней квартиры в маленьком дворе‑колодце при ярком вечернем свете непрерывно маячила одинокая женская фигура — часто в нижнем белье. «Нам с мужем мало солнца», — объясняла она свое странное поведение оставшимся в доме соседям.«Она зачем‑то содрала со стен все обои, сдвинула мебель от окон в центр комнаты, — с ужасом рассказывали соседи. — И ходит в белье до колен».
Женщина много курила и очень боялась пожаров. Она считала ванную комнату самым безопасным местом в квартире, оборудовала там «курилку». Проводила в санузле много времени.
«Одна из ваших квартир затапливает меня — кругом вода. Скоро вернется из рейса муж, а в квартире протечки», — однажды прибежав к охране дома, с волнением сообщила соседка. Примчавшийся на помощь сантехник с удивлением обнаружил сухие стены и потолок.
«Воды нигде нет — никаких протечек. Везде сухо. Но в квартире просто кошмар — пыль, грязь, горы немытой посуды, рваные обои на полу. Она по ним ходит, как по коврам. И жутко неприятный запах», — жаловался сантехник.
«Вы должны принять тот факт, что эта квартира — ваш крест. Дама не уедет отсюда никогда, — предупреждали меня юристы. — И в скором времени, видимо, вам придется общаться с ее детьми по поводу оформления опекунства».
Юристы объясняли мне, что в случае дальнейшего ухудшения психического состояния женщина будет представлять реальную угрозу всем — как оставшимся соседям, так и недавно появившимся первым постояльцам.
«У каждого отеля — своя Коко Шанель, привыкайте», — сформулировал в разговоре со мной один знакомый отельер. Коллега имел в виду знаменитую Шанель, прожившую почти тридцать лет в парижском отеле «Ритц».
И мы привыкли, прозвав даму в шутку между собой «наша Коко».
Прошло много лет. Состояние Коко, к счастью, не ухудшалось. И даже в некоторой степени стабилизировалось, женщина, видимо, лечилась. Дети обзавелись семьями, крайне редко навещали мать. В редких беседах со мной «наша Коко» рассказывала: «Мы с мужем уже трижды дедушка с бабушкой. И как только муж вернется из рейса, мы возьмем внуков и поедем на море».
В середине двухтысячных мы внезапно встали перед выбором — как распорядиться образовавшейся за год прибылью — либо досрочно погасить банковский кредит, либо предпринять попытку расселить одну из последних квартир в доме.
Решили рискнуть, постучав в дверь к «нашей Коко» с предложением покупки после десятилетней паузы.
«Вы как раз вовремя! — как гром среди ясного неба прозвучали ее слова. — Я рассматриваю варианты покупки небольшой дачи для внуков, — абсолютно здраво заявила соседка. — Мама умерла несколько лет назад. И оставила мне в наследство небольшую квартиру. Я обдумываю вариант ее продажи. И покупки дачи взамен».
Мы встретились снова через пару дней, чтобы сообщить женщине наши финансовые условия. Помимо приличной суммы мы предлагали соседке любую бесплатную помощь — агентов недвижимости, юристов, нотариуса, оплату оформления документов, все расходы на переезд. И небольшую сумму «подъемных».
«Ваши условия мне нравятся, — уверенно и по‑деловому заявила Коко. — Я беру небольшой тайм‑аут. И сообщу вам ровно через неделю, решусь ли я все‑таки расстаться со своей квартирой. Тянуть с ответом не буду, не волнуйтесь. Это не в моих правилах. А если решусь, то сделка пройдет немедленно».
Я долго не мог поверить в происходящее. Меня поражали ее реакция и поведение. А трезвость рассуждений и деловитость рушили все наши представления о ней как о психически нездоровом человеке.
В назначенное время, не опоздав ни на минуту, «наша Коко» позвонила и дала свое согласие. Но отказалась от любой посторонней помощи.
«Мне никто не нужен, справлюсь сама. Я — юрист. Не тратьте деньги впустую», — услышал я впервые за всю историю расселения дома.
Наступил день сделки. Дама пришла вовремя в приподнятом настроении и аккуратно одетой. Соседка всячески демонстрировала уверенность и спокойствие. В гордом одиночестве — без помощников, родственников или знакомых — она присутствовала на всех этапах сложной сделки. Внимательно читала документы, уточняла все интересующие ее детали. И вносила правки. А на внезапный вопрос нотариуса о семейном положении — равнодушно протянула свидетельство о расторжении брака.
За многолетнюю историю расселения целого дома сделка с Коко — к огромному удивлению всей команды — оказалась самой быстрой, легкой и приятной.
«Мы прошли с вами длинный круг переговоров — почти в двадцать лет, — неожиданно сообщила соседка, приветливо мне улыбаясь. — И вот мы здесь».
Дама в деталях рассказала мне, как изменилась ее жизнь за прошедшие пятнадцать лет — вышла на пенсию, выросли дети, ушли из жизни родители.
«Сейчас я трижды бабушка, глава большой семьи, — гордо заявила дама. — И покупаю красивый загородный дом для детей и внуков».
Я признался ей, что никак не мог поверить в происходящее. И считаю это скорее чудом.
«Никаких чудес, — ответила дама. — Просто всему свое время. Иногда нужно лишь ждать. Уметь ждать».
Свежие комментарии