«Сноб» публикует фрагмент из финальной части сериала Ислама Ханипаева о колонии на Луне, который вышел в сервисе «Яндекс.Книги».
***
Джейк не спешит садиться за стол шахтеров. Держа в руках поднос, он окидывает взглядом всю столовую. Тут определенно что-то не так. Воздух в пространстве между клубами и безбилетниками будто заряжен. Практически нет смеха, нет привычных взаимных оскорблений, и даже гладиаторы, как всегда удерживающие центр, в этот раз молчат. Но это не грусть. И не дань уважения погибшему. Что-то другое.
Исчезли бросавшиеся в глаза шестерки посредников с передачками, по инерции продолжающие то, что не успели закончить на Терках. Все вдруг замерло в ожидании чего-то.
— Садись, че стоишь, — приглашает его Джавайа.
Джейк все же садится, смотрит на всех за столом, будто ожидая каких-то комментариев, какого-то несогласия с произошедшим, гнева, криков, да хоть слез. Неужели он один такой, кого смерть Стоуна разбила? Почему остальные так сдержанны? Или он просто тряпка. Мягкотелый слизняк. Как всегда. Стоун исчез, а он, Джейк, вернулся к привычному состоянию. Быть нижним звеном пищевой цепи. Везде, где бы он ни оказался. Двор, школа, колледж — и теперь колония.
— Дерьмо… — Оскар трет лицо руками, а затем разводит ими в стороны и, будто цепляясь за бредовую надежду, спрашивает: — Марек, ну, может быть, это вообще был не он?
— Ты о чем? — хмурится шахтер. — Думаешь, я бы его не узнал?
— Ну… ну, может, кто-то другой? Муляж? Дерьмо. Не знаю. Этот Браун гребаный фокусник. Может, он обманул вас.
— Это он. Стоун лежал прямо передо мной. Ближе, чем эта тарелка, — триста девятнадцатый кивает на стол перед собой.
— Ты уверен? Мелкие детали. Цвет глаз… шрамы?
— Это он! Я жил с ним в одной камере, если ты забыл! — вскрикивает Марек, прикладываясь кулаком, как молотком, к металлическому столу. Само собой, три сотни заключенных оглядываются на него. Вытянув левую руку, он стучит пальцем другой по запястью. — Тату. Штрихкод. Если тебе недостаточно моих слов. Это он. И он мертв. Сердце не билось.
— А что этот сказал? — Оскар смотрит в сторону одинокого стола, за которым сидит Павел.
— То же самое. Мертв.
Марек берет ложку и начинает есть. Джейк переглядывается с Оскаром. Триста первый играет бровями, выражая несогласие, но его тело говорит об обратном. Он тоже опускает глаза на тарелку. Следующим Джейк смотрит на Бена. Тот обводит глазами всю колонию. Молчит. Почему лидер молчит?
— Это все? — не выдерживает Джейк. Но Бен никак не реагирует. Джейк повторяет вопрос, но теперь уже адресует его всем за столом: — Это все? Мы просто живем дальше? Прошла всего пара часов, а от нас уже ушли четыре человека. Сколько нас сейчас?
— Двадцать, — отвечает Марек.
— Бен? Бен!
— Я думаю…
— О чем ты сейчас можешь думать?
— Я пытаюсь понять, что происходит в их головах. — Бен кивает на всю колонию. — Несмотря на ту поддержку, что все они оказали на Подведении итогов. Рано или поздно им придется подумать о себе. Я что-то вижу, но не знаю что. Здесь что-то происходит.
— За продавцами я ничего такого не замечал, — говорит Оскар. — У нас все тихо.
— У девушек тоже ничего, — добавляет Джавайа.
— Мы все тут понимаем, что это может измениться в любой момент. Как только дирижер взмахнет своей палочкой. Без нас клубам было удобнее: мы отобрали хлеб у каждого из них. Браун позволил нам существовать, потому что у них со Стоуном была договоренность. Нет Стоуна — нет договоренности, — размышляет вслух лидер шахтеров. — И отвечая на твой вопрос, Джейк: нет, это не все. Стоун оставил после себя клуб. У нас есть цель и направление: развиваемся, защищаем интересы безбилетников, объединяем их вокруг нас. Пытаемся дружить со всеми, но не в ущерб интересам клуба. Еще раз — и в последний раз: смерть Стоуна ничего не меняет. Он очередная жертва Брауна, но, в отличие от других, он оставил после себя след, и если вы хотите как-то почтить его память, то постарайтесь сделать так, чтобы люди помнили, что он сделал. Чтобы безбилетники помнили и рассказывали новичкам о том, что когда-то здесь был парень, который доказал, что из никого можно стать кем-то. — Бен испытующе смотрит на всех за столом. Никто никак не комментирует сказанное. — В остальном: надейся на лучшее, готовься к худшему — драки, слухи, угрозы, предательства. И… — он тяжело вздыхает, — если кто-то хочет уйти, то сейчас самое время. Хотелось бы сказать, что дальше будет легче. Но нет. У каждого своя жизнь, и пусть каждый решает сам.
В этот же момент два парня с конца стола, переглянувшись, встают. Один из них произносит:
— Простите, парни. Мы пытаемся выжить.
В ответ Бен, поджав губы, просто кивает. Они уходят.
— Восемнадцать… — комментирует Оскар.
Джейк тоже встает из-за стола. В любом случае в рот ничего не лезет. Наружу просятся ругань, плач. Хочется всплакнуть, собраться с силами и перевернуть страницу.
Он идет к выходу, ощущая на себе взгляды заключенных. Да. Эта тишина определенно не траур.
***
Наблюдая, как заключенные плетутся в свои камеры после ужина, Браун размышляет о том, как бы напомнить им, что он тут главный. Можно просто устроить внеплановый Черный день и казнить кого-нибудь на глазах у всех по старинке — пулей в лоб. Но так он уже делал. Или, может, прицепить нарушителей на столб позора? Делал. Провести воспитательную беседу, закрепив ее эффект обжигающим паром? И это было.
Более того, все заключенные и так знают, что он тут главный, и боятся его, как всегда. Увидев зеленый огонек, обозначающий его появление, они вздрагивают. Все работает как надо. Он тут главный. И все же есть что-то призрачное, что-то новое в этом пространстве между заключенными. Что-то, что не дает ему покоя. И Браун чувствует бессилие перед тем, чего он не понимает. Что же это? Что это за туман? Что он считывает в их взглядах? Причем в обоих секторах. И в глазах Леона, и в глазах Кайи. Они все что-то прячут. Словно в потайном кармане. Что-то там в душé, на маленькой полочке, в маленьком сундучке. Очень далеко от глаз. В темноте. Что-то, что они недавно нашли.
Браун никогда не ошибался в людях. У него было много минусов, и он это признавал, но в своей способности видеть всех насквозь никогда не сомневался. А сейчас ситуация несколько усложнилась. Много нитей, много судеб сплелись в сложный узел. Он чувствует его, но не может ухватить.
Вряд ли это Стоун. Вряд ли шахтеры. Да и второй сектор ничем не выделялся в последние недели. Никаких серьезных изменений не было.
— Что-то в этом всем не так, — произносит он, провожая взглядом триста двадцатого — щуплого светлого заключенного, Джейка.
— Вы что-то заметили, сэр? — спрашивает Риггс.
— Да так… размышляю. Не заметил ли ты или кто-то из охранников что-то необычное в колонии? Что-то новое.
— Я не… — Офицер сглатывает. — Я не совсем понимаю, о чем идет речь. Нам надо что-то выяснить?
— Да. Выясни, как вынуть свою голову из задницы, — спокойно отвечает Браун. — Что-то со всеми ними не так. Вызови эту штуку. Систему.
— Наблюдатель всегда здесь, сэр.
— Всегда меня слышит? К этому надо привыкнуть. Наблюдатель, уровень недовольства?
На экране появляется надпись: «14 %».
— Все спокойно, сэр.
— Я вижу… — Браун задумчиво потирает подбородок. — Но они что-то прячут. Что же это… Вера в добро? Надежда на спасение? Думаю, надо им напомнить кое о чем. О том, что я тут главный. И что они не должны быть такими, — произносит он брезгливо, сам не совсем понимая, на что пытается указать, — такими… смирившимися с тем, что происходит. Такими, будто колония стала для них рутиной. Будто страх передо мной стал нормой.
— Простите, сэр, это ведь хорошо? Про страх, — осторожно произносит Риггс. — Хорошо, что они испытывают его постоянно.
— Я тоже так думал и к этому стремился. Но в последнее время что-то не так. Мне чего-то не хватает. Ну конечно… — Глаза Брауна оживают. — Да. Вот в чем дело. Они-то боятся, но вместе!
— Сэр?
— Раньше они чувствовали одиночество, и каждый из них боялся меня сам по себе. Да и все боялись всех. Затем появились клубы, и они начали бояться меня группами и воевать между собой. Но сейчас есть я — и все они. Трудами поганца Стоуна. Это мы и должны исправить. Надо напомнить им, что они не семья, а стаи ненавидящих друг друга хищников.
— А как это сделать?
— Само собой, пожертвовав кем-то. Жертва нужна большая, чтобы измазались все, кто хотел и не хотел. — Браун пятится к выходу. — Передай нашим обезьянкам, что с завтрашнего дня все должны начать прессовать этих шахтеров. От них больше проблем, чем пользы. Быть может, так остальные вспомнят об истине. — Он останавливается в проходе. — Что в итоге тут каждый из них сам за себя.
Свежие комментарии