Теперь об этом фильме можно говорить как о свершившемся факте, хотя, кажется, еще недавно никто не верил, что главный редактор журнала «Сеанс» Любовь Аркус сможет когда-нибудь завершить свой многострадальный и многолетний проект, посвященный Алле Демидовой. Тем не менее 29 сентября, в день рождения великой актрисы, его покажут на Первом канале. Одним из первых зрителей фильма стал главный редактор проекта «Сноб» Сергей Николаевич
Этого фильма не должно было быть. Кажется, все было против него. И прежде всего главная героиня. В какой-то момент Алла Демидова сказала «нет» со всей строгой категоричностью, на которую только она одна и способна. Ей этот фильм не нужен, и, в общем, никому не нужен, решила она.
Мне страшно представить, что в этот момент пережила и почувствовала Люба Аркус, оставшаяся один на один с горой архивных документов, собранных видео и аудиозаписей, с кучей уже оплаченных счетов и незакрытых договоров. Пять лет она билась с этим долгостроем, пять лет разгребала руины того, что было первоначально задумано как документальный фильм для Первого канала об Алле Демидовой.
В результате получилось совсем другое кино. Больше половины отснятого и найденного материала не вошло в готовый фильм. Многие интервью так и не понадобились. Люба сражалась с имеющимся материалом неистово. Меняла акценты, переписывала закадровый текст, возвращала одни куски, отбрасывала другие и сокращала, сокращала, сокращала…
В итоге все равно получился немыслимый метраж — почти два часа. Но Константин Эрнст, отсмотрев черновой монтаж, махнул рукой: оставляем как есть. Он вообще оказался в этой истории пострадавшей стороной. Стоит признать, что не всякому продюсеру хватит терпения дожидаться пять лет, быть в курсе всех проблем, но никак не вмешиваться, держать почтительную дистанцию, давая событиям развиваться в формате психологического триллера, где третий будет лишним. По неясным сигналам, поступавшим с невских берегов, Эрнст улавливал, что может получиться шедевр. И, похоже, не ошибся.
На самом деле мне трудно сформулировать в двух словах суть конфликта, случившегося летом 2016 года. Думаю, что прав мудрый Александр Сокуров, тоже подключенный ко всем драматическим перипетиям фильма и считающий, что Люба нарушила некий королевский этикет, о существовании которого она, может, даже не догадывалась, приступая к съемкам фильма о Демидовой. Одно дело, когда у тебя в кадре безвестные аутисты и их несчастные родители, как в первом фильме Аркус «Антон тут рядом», другое — легендарная актриса.
— У Аллы Демидовой совершенно особый статус, — строго внушал мне Александр Николаевич. — Она королева. Об этом следовало все время помнить. А Люба позволила себе забыть.
Речь шла даже не о какой-то фамильярности. Но о чем-то более опасном — о попытке зайти на территорию, которая находилась под запретом. О том, чтобы заставить Демидову играть саму себя. О том, чтобы показать оборотную сторону мифа. О попытке объяснить, почему именно ей суждено было стать актрисой Любимова и Эфроса, Тарковского и Киры Муратовой, Анатолия Васильева и Кирилла Серебренникова. И не просто исполнить в их фильмах и спектаклях предназначенные ей роли, но по-своему выразить время, воспарить над всем будничным, банальным, социальным и политизированным, став одной из самых знаковых и важных фигур в отечественной культуре.
Но то, что красиво и убедительно звучало в первоначальной сценарной заявке, со страшной скоростью стало рушиться и рассыпаться, как только дело дошло до самих съемок.
Люба Аркус была не готова к тому, что с ходу нарвалась на конфликт. Что Демидова не самый легкий партнер в подобных предприятиях, что свои ответы на почти каждый вопрос она будет начинать со слова «нет» или «нет, Люба». И дело не только в сложном, неуступчивом характере актрисы, но в этой ее извечной привычке всегда идти своим путем, ни под кого не подстраиваться, не верить ничьим заверениям и обещаниям. «Совсем одна, словно Мальгрен во льду, заточена́, словно мигрень во лбу». Еще никогда никому не удавалось растопить эти льды. И Любе тоже не удалось, хотя она честно старалась.
Ситуация с ее фильмом зеркально повторила историю почти сорокалетней давности на съемках документального фильма Максимилиана Шелла о Марлен Дитрих. Тот тоже рвался рассказать о великой звезде что-то новое, чего никто не знал, прикоснуться к ее тайне, навязать ей какую-то свою концепцию или видение, пока ему не указали на дверь: никаких съемок дома, никаких задушевных бесед, ни малейших отступлений от канонического текста уже написанных и отредактированных мемуаров.
Символично, что имя Марлен всплывает в самом начале фильма Аркус, когда Демидова говорит, что могла бы накраситься, чтобы 15 минут выглядеть очень хорошо. Но зачем?
Этот вопрос повисает в фильме несколько раз. И никто даже не пытается на него ответить. Кому нужны эти древние спектакли и старые фильмы? И эти старые люди, по большей части так и не дождавшиеся Любиной премьеры, — Майя Туровская, Вадим Гаевский, Кира Муратова. Все они умерли — кто-то раньше, кто-то позже. Река времени уносит героев фильма от нас все дальше и дальше. И мы уже не помним ни их голосов, ни их лиц, ни чем они были когда-то знамениты.
Самое печальное, что их имен не знают даже те, кто якобы всерьез собирается заниматься историей искусства: молодые киноведы, театральные критики, искусствоведы. Для них все это давно затонувшая Атлантида, которую неимоверными усилиями пытается вернуть к жизни Люба Аркус. Точнее, даже не вернуть, но окинуть прощальным, последним взглядом, как это делает Раневская в четвертом акте «Вишневого сада». («О, мой милый, мой нежный, прекрасный сад. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай! Прощай!»)
Вот почему ей нужна лучшая исполнительница этой роли в театральной истории ХХ века. Вот почему в последних кадрах прозвучит стихотворение «Осенний крик ястреба» Иосифа Бродского, которое Люба попросит прочитать Демидову.
И та, кажется, первый и единственный раз не скажет свое коронное «нет», а попытается произнести почти непроизносимое («Выше помыслов прихожан он парит в голубом океане, сомкнувши клюв…»)
И этот момент тебя пронзит мысль, что Демидова и есть этот последний ястреб, чей полет, задрав головы, мы наблюдаем с земли. А она парит где-то далеко. До нее не добраться, не долететь.
И лишь для проформы картина Аркус притворяется байопическим эпосом, а на самом деле является прощанием и признанием в любви всему поколению шестидесятников, почти уже сошедшему со сцены, растворившемуся в осенних сумерках. Из всех них лишь Алла Демидова одна и осталась.
Камера пристально фиксирует ее многочисленные исчезновения, постоянно упирается зрачком в ее уходящую спину.
Вот закончился «Гамлет» на Таганке. Отгремели овации. Актеры за кулисами травят анекдоты. Расслабились. Высоцкий берет гитару. Где-то на заднем плане в гримерку тихо проскальзывает фигура Демидовой в белом вязаном пончо Гертруды и плотно закрывает за собой дверь.
Вот очередное празднование в фойе Таганки: снова актерское братание, бурное веселье, батарея бутылок на столах. Демидова явно скучает вместе с мужем Владимиром Валуцким. Но покорно сидит. Вдруг откуда-то взялся пудель. Кажется, подарок Андрея Вознесенского? Алла подхватывает его и, заботливо прижав к груди, убегает куда-то с ним прочь, помахав на прощание рукой.
Или знаменитый кадр из «Зеркала» Тарковского, где героиня Демидовой целеустремленно идет по какому-то бесконечному унылому советскому коридору. И вдруг делает балетное антраша. Зачем — непонятно. На самом деле его в сценарии не было. Алла сама это придумала, чтобы как-то закончить променад, поставить точку. Тарковскому понравилось, как она это сделала. И антраша потом целиком вошло в готовый фильм.
Из таких мгновений-озарений выстраивается сюжет повествования. Из уходов и возвращений, из совпадений и параллелей, из примирений и разрывов. Никакой мемуарной патоки, никаких «нечаянных признаний» и случайных обмолвок.
Героиня не снисходит до сведения счетов с мертвыми и не хочет выяснять отношения с живыми. В какой-то момент Демидова просто встает и уходит. Как уходила всегда, когда ее что-то не устраивало: роль, партнер или даже просто тон, который мог позволить себе режиссер в разговоре с ней. Королева!
На самом деле судьба актрисы складывается не только из сыгранных ею ролей, но и из тех, от которых она отказалась. А таких ролей в судьбе Демидовой было немало!
Неучастие — это ведь тоже поступок, тоже жест. Особенно по тем советским временам. А по нынешним — тем более. Почему она могла себе это позволить, не имея за спиной ни всесильных покровителей, ни гарантий в виде всенародной любви, как тот же Высоцкий? Почему выбирала одиночество, когда другие панически боялись выпасть из обоймы или не попасть в струю? Почему безоговорочно отвергала заманчивые предложения, сулившие легкий и быстрый успех? Почему так упорно сторонилась любого коллектива, любой стаи, любого сообщества, прозревая в них главную угрозу себе и своему искусству?
У Любы Аркус нет однозначного ответа. А когда она для себя сформулировала главные вопросы, Демидова отказалась на них отвечать. Зачем? Когда и так все понятно. И вообще, разве можно объяснить полет ястреба?
Сейчас я думаю, что все сложилось к лучшему. Это ее нежелание ничего объяснять и объясняться, ее последнее решительное «нет» развязало Любе Аркус руки.
Теперь не надо было ничего согласовывать, спорить, ждать разрешения. И даже убийственный в своей беспощадности эпизод, снятый в клубе «Гнездо глухаря», где все жуют и гремят вилками, пока Демидова читает Бродского, в фильме остался. Интересно, что сама Алла Сергеевна против него возражать не стала, решив, что от нее не убудет, а от Бродского — тем более. Зато пусть все видят место, которое сегодня отведено культуре.
Вообще, к самому фильму она оказалась на удивление великодушна и даже согласилась принять участие в большой премьере, которую устраивает Первый канал в кинотеатре «Пионер» 24 сентября.
И еще, о чем необходимо знать. Фильм посвящен памяти Владимира Ивановича Валуцкого, замечательного киносценариста и драматурга. Вместе с Аллой Сергеевной они прожили 54 года. Во многом этот фильм стал возможен благодаря тому, что Люба Аркус, являвшаяся его другом, много лет была вхожа в их дом.
И вот теперь она с ними попрощалась. И не только с ними — со всеми, кого любила, перед кем преклонялась, за чьим полетом восхищенно следила, пытаясь запечатлеть его на страницах своего легендарного журнала «Сеанс» и прекрасных книг, и в этом мучительном долгом фильме со странным названием «Кто тебя победил никто». То ли утверждение, то ли вопрос, то ли признание победы, то ли констатация поражения? «Троянская война окончена. Кто победил — не помню».
Но почему так ноет сердце, когда видишь одинокую женскую фигуру в концертном черном платье? Королевская стать и осанка никуда не делись, но в финале перед нами будто уже немного другая Алла Демидова, какой мы никогда ее не видели и не знали. Она выглядит так, словно потеряла что-то важное, а сейчас мучительно пытается найти. Но найти не может. А когда понимает, что камера продолжает ее снимать, поворачивается спиной и уходит.
Свежие комментарии