Музыкант рассказал «Снобу» о том, передаются ли способности по наследству, почему он чуть не стал рокером и как нашел идеальную виолончель.
Ответь, опираясь на опыт многодетного отца: музыка передается по наследству? Есть ли особый генетический код?
Да, судя по старшим двум, передается. Во всяком случае, у сына — девятилетнего Даниила — есть так называемый музыкальный слух, когда человек интонирует, попадает в ноты и управляет голосом без какой-либо подготовки, от природы. Инструменты не пошли в силу характера — очень неусидчивый, эмоциональный. Но любит петь, этим занимаемся.
Какое-то время ходил в легендарный Дворец пионеров — потрясающее место! Огромное разнообразие занятий для развития ребенка, и большая часть из них бесплатна, но мало кто об этом знает. Даниил был в первом составе хора «Зернышки» ансамбля Локтева, потом дорос до «Солнышек». Способности есть.
Младшая… ой, средняя! Сейчас ей шесть, и у нее проснулось и желание, и способности к танцам, хотя мы с супругой максимально деревянные и даже свадебный танец репетировали месяцами. А у дочки пошло очень легко, и она с радостью ходит в студию современного танца. Скоро попробуем ввести фортепиано.
Да и вообще, дети с рождения слушают академическую музыку — это тоже влияет. Для расцвета нужна правильная почва.
В твоем случае тоже сработало?
Да, моя мама, киновед и кинокритик Вита Рамм, с самого детства прививала мне вкус к искусству — от кино и литературы до, конечно, музыки. А слушала она Queen, Pink Floyd, Led Zeppelin, The Beatles.
И эти группы — плоть от плоти западноевропейской классической музыки. В юности я очень сильно увлекся Metallica и счастлив, что в 2007 году был на их концерте в Лужниках. Надо быть абсолютно глухим, чтобы не слышать влияние Баха, Монтеверди и Вивальди в ранних альбомах Metallica.
Я пытался понять, как патлатые двадцатилетние пацаны с пивом в руке могли сочинять такое. А оказывается, басист первого состава, Клифф Бёртон, увлекался барочной музыкой и привносил это в творчество группы. Этой глубиной меня Metallica и зацепила.
А ты хотел бы быть рокером?
Одно время подобные мысли были! Я не задумывался о карьере классического музыканта в таком простом и понятном смысле. Но всегда верил и знал, что буду на сцене. Лавры в виде концертов с лучшими дирижерами и артистами мне не снились, просто делал свое дело — хорошо и с любовью.
В юности я увлекался альтернативной сценой — Jane Air, Stigmata, Amatory и подобными группами. Мечтал с кем-то из них сделать коллаборацию — и это случилось! С группой Anamnesis мы записали интро-трек под названием Illusions, и там звучит моя виолончель. Горжусь этим и, видимо, свой гештальт закрыл.
После этого я уже сосредоточился на академической музыке и вкалывал по шесть-семь часов ежедневно. А это залог успеха на сцене, тут волшебства не бывает.
Как ты искал и, главное, нашел свою виолончель?
Я долго искал свою. В 2010 году вопрос стал острым — я перерос свою виолончель, немецкую, неизвестного мастера, — не хватало силы звука, глубины.
Тогда я участвовал в своем первом большом конкурсе в Южной Африке и шел очень неплохо, а в финале получил всего лишь вторую виолончельную и четвертую премию в общем зачете. Мне объяснили, что в концерте Дворжака меня практически не было слышно. А какое бы ни было разнообразие тембров и красок, если не слышно — все усилия сходят на нет. Так что я принялся искать инструмент.
Какое-то время играл на виолончели из Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов, завоевал несколько премий, но все-таки это был не мой инструмент. В 2011 году, когда я во второй раз штурмовал Конкурс Чайковского, за месяц до выступления Госколлекция предложила мне взять виолончель работы Страдивари. От такого не отказываются.
Но в итоге я понял, что это было не совсем правильно. Каким бы великолепным ни был инструмент, он — партнер, и к нему нужно притираться. А с инструментами высочайшего класса — такими, как работы Страдивари, — иногда нужно несколько лет, чтобы понять друг друга. Конкурс был неудачным, в финал меня не пропустили.
А вот к следующему, в 2015 году, я уже нашел свою виолончель. В этом мне помог старший товарищ, друг и во многом пример — Александр Бузлов. Он показал мне современный, годовалый инструмент — и я обомлел, учитывая его цену: в ней не заложена антикварная стоимость как минимум. Я понял, что хочу такой, и, познакомившись с мастером — сейчас уже широко известным Габриэлем Джебраном Якубом, — был очарован и почувствовал, что сработаемся.
Виолончель я заказал, но средств на нее у меня не было. В итоге по сложной цепочке событий Джебран вручил мне тот самый инструмент, который изначально меня покорил, с которого все началось. Мы оба видели, что пара сложилась.
Денег у меня не было, и я ни у кого их не просил, но все закрутилось так, что мне ее купили. Первую часть внесла семья голландцев, у которых я жил на фестивале в Вербье — моя host family. В последний день моего пребывания у них мне сказали: «Сегодня ты идешь в горы, у тебя выходной, отдыхай, а вечером у нас будет серьезный разговор».
Естественно, я в панике думал, что же натворил, неужели вел себя как свинья? Весь день не развлекался, а переживал. А выяснилось, что они захотели дать мне половину суммы за инструмент. Я с благодарностью принял, мы подписали ряд документов и оговорили условия. Например, если брошу музыку и продам виолончель, я должен буду вернуть половину вырученных средств.
А узнав эту историю о меценатстве, нашлись и другие добрые люди, которые подарили мне еще какую-то сумму, так что после продажи моей старой виолончели мне хватило даже на отличный смычок работы мастера Гончаренко.
С тех пор прошло пятнадцать лет, и мы с инструментом развиваемся вместе. И это не только мое мнение! Я безмерно рад тому, что мы нашли друг друга.
Нрав у виолончели капризный? Требует нежностей или специального обслуживания?
Нет, в этом плюс современного инструмента. Он гораздо меньше подвержен внешним факторам — сухости, влажности, даже акустике. На днях мы с супругой подарили школе, где учится сын, концерт. Это обычный актовый зал! Многие старые итальянцы капризничают в таких условиях, а моя виолончель — нет, будто сама создает хорошую акустику.
И, как я говорил, мы — партнеры. Я отношусь к инструменту как к женщине, зовут ее Алессандра. Виолончель всем своим видом намекает на свою женскую сущность, и поэтому у меня серьезный вопрос к французам, ведь в их языке violoncelle — мужского рода. Так что если Алессандра капризничает, то это мне стоит изменить подход и прикосновение, чтобы настроение у нее улучшилось, и мы оба оказались в выигрыше.
Ты волнуешься перед выходом на сцену?
Мне природа подарила крепкую психику. Это не значит, что я не волнуюсь, но я научился направлять это в нужное русло. Без волнения концерта не будет — это никому не надо. Люди приходят что-то почувствовать, а не посмотреть, как кто-то круто играет. А чтобы они что-то почувствовали, я должен очень сильно чувствовать, и волнение этому помогает.
Если же возникает мандраж — трясущиеся коленки, потные ладошки, — то причин этому две: недостаток сценического опыта и плохая подготовка. На эту тему есть армейская поговорка: «Солдат в бою не поднимется до уровня ожиданий, а упадет до уровня подготовки». Чем лучше подготовлен, тем меньше шансов облажаться.
Наглядный пример — история из класса Давида Федоровича Ойстраха. Студент играет в классе Ойстраха, волнуется ужасно. Играет так себе, о чем Давид Федорович ему и говорит. Студент сокрушается: «Я не понимаю, откуда такие потери! Дома у меня все получалось! Все играл! А перед вами разволновался — и вот…» Ойстрах спокойно отставляет чашку чая и говорит: «А вы-таки представьте, как дома играю я».
Легко ли перестроиться с рабочего состояния на домашнее?
Очень легко! Именно на этой дуальности — профессия и семья — зиждется моя психика. Возвращаясь домой, я сразу погружаюсь в жизнь детей. Нет такого, что прихожу, ложусь на диван — артист на отдыхе, а вы живите вокруг меня. Нет, смена деятельности мне помогает расслабиться и отвлечься.
На этой неделе супруга со старшими отправились отдохнуть, а я на хозяйстве с малышкой и двумя собаками.
В отпуск виолончель берешь?
Обычно нет, разве что если вскоре грядет выступление с новой программой, которую надо готовить. Более того, скажу страшную вещь, которую нельзя слышать начинающим музыкантам: раз или два в год я по месяцу не прикасаюсь к инструменту. Раньше такого и помыслить не мог — неделя без занятий мне стоила трех недель восстановления, сейчас, в общем-то, наоборот. Я связываю это с опытом и количеством наигранных часов.
Или с опытом послеоперационного восстановления после перелома локтевого сустава?
Да, я воспринял это как урок. После полного восстановления и удаления фиксаторов и спиц из локтя понял, что надо укреплять организм, мышечный корсет. Юным музыкантам запрещают спорт, гантели, нагрузки, чтобы не «забить» мышцы и не лишить их пластичности. Считаю, что это не совсем правильно. Без фанатизма, для общего развития спорт с детства необходим. Конечно, надо привыкнуть к тому, что физкультура — часть жизни. Мне это дается непросто, и на тренировку я себя тащу за косичку, как Мюнхгаузен. А сын дважды в неделю летит на каратэ и дважды — в бассейн. И он по-другому не может, для него это стандарт. Для мужчины спорт очень важен — хотя бы базовые упражнения на верхний плечевой пояс, присед со штангой, жим лежа. Это все выработка тестостерона и, как следствие, крепкое здоровье. Помимо этого, стараюсь отдавать предпочтение ходьбе и меньше ездить на машине, хотя у меня теперь, как у многодетного отца, бесплатная парковка.
Как бы ты посоветовал знакомить детей с классической музыкой?
Профессиональные музыканты часто пренебрежительно относятся к пласту так называемой «классической попсы» типа «Времен года» Вивальди, «Маленькой ночной серенады» Моцарта или «Лунной сонаты» Бетховена, но именно с этих вещей стоит знакомить детей с музыкой, потому что они сразу нравятся. Я это по своему старшему наблюдаю: он не играет на фортепиано, но подбирает «К Элизе» и «Лунную сонату» Бетховена на слух, потому что получает от этого удовольствие. Постепенно ему в меню вводим новые вещи, более сложные. Сначала «Вариации на тему Рококо» Чайковского — вполне удобоваримая штука для начинающего, потом «Симфония-концерт» для виолончели с оркестром Прокофьева. А недавно он был у меня на концерте и слушал три сюиты Бриттена для виолончели соло. Это, мягко говоря, сложная программа даже для подготовленного слушателя, но он досидел и честно подытожил: «Я прослушал все, но не потому, что мне понравилось, а потому что не хотел обидеть тебя».
Свежие комментарии