На Снобе в постах и обсуждениях периодически возникает тема детских психологических травм. Пишут про их влияние на судьбу…
На Снобе в постах и обсуждениях периодически возникает тема детских психологических травм. Пишут про их влияние на судьбу выросших детей, про жизнь с таким грузом, о том, как прорабатывать эти травмы и минимизировать их последствия.
Восьмого мая Европа отмечает день освобождения от нацизма, и это навело меня на желание рассказать читателям данную историю.
На западной окраине Мюнхена практически с юго-запада на северо-восток течет небольшая речка Вюрм. Свое начало она берет в Штарнбергском озере и впадает в Изар, а тот - в Дунай. В некоторых пригородах вдоль этой речки стоят одинаковые памятники.
Поставлены они в память о так называемом Марше смерти, который проходил в этих местах. В конце апреля 1945 года немецкое командование приняло решение о ликвидации концентрационного лагеря Дахау и его филиалов в Мюльдорфе, Кауфринге и пригородах Мюнхена Риим и Аллах. В них содержались десятки тысяч заключенных - в основном евреи, но также нелояльные гитлеровскому режиму священники и другие враги рейха.
Таких маршей было несколько. Людей гнали пешком в сторону Альп. Не очень понятно, на что надеялись нацисты, когда пытались скрыть свои злодеяния за несколько дней до конца войны. Это решение стоило жизни сотням изможденных людей, которые уже не могли преодолеть этот путь под снегом, без еды и питья. К счастью, в начале мая американцы освободили узников, некоторые сразу же были помещены в бывший туберкулезный госпиталь Люфтваффе в Гаутинге и другие медицинские учреждения. Многие, к сожалению умерли уже после освобождения от лишений, болезней и истощения.
Много лет спустя в долине Вюрма возникла гражданская инициатива против забвения. Были подняты архивы и налажены контакты с выжившими в этом аду. В 1989 году в четырех муниципалитетах, расположенных вдоль Вюрма, были установлены памятники. Позже похожие памятники установлены вдоль других маршрутов, ещё один находится в Иерусалиме. С 1998 года проводятся ежегодные шествия памяти по тому же маршруту - из Дахау до Гаутинга с участием местных жителей, школьников, политиков, прессы, а также бывших узников, их детей и внуков, которые приезжают на это мероприятие из Израиля.
Наша семья жила в одном из тех поселков, по которому вдоль Вюрма проходил Марш смерти. Когда мы первый раз пошли на мероприятие в память о событиях апреля 1945 года, то познакомились с некоторыми бывшими узниками лагерей. Среди членов делегации многие оказались из Литвы (нацисты практиковали следующую тактику: евреев из Прибалтики они привозили в лагеря, которые находились в Германии, а немецких евреев отправляли в Прибалтику и Польшу. Скорее всего, они руководствовались тем, что к чужим евреям местное население будет относиться без сочувствия). К нашему удивлению, многие прекрасно говорили по-русски. Загадка, как они выучили и сохранили русский язык (в СССР они прожили чуть больше года), при том что родным был идиш, знали они литовский, польский, а потом их родным языком стал иврит. Отсутствие языкового барьера сразу привело к более тесному контакту. Они страшно ругали нас, говорили, как мы можем жить в Германии после того, как немцы сотворили такое с евреями.
Невозможно было слушать истории этих людей без слез (мне и писать этот пост не удается отстранено, с сухими глазами). Но при этом они все были потрясающе живыми, с какой-то аурой силы и энергии. Нас пригласили поехать вместе с ними в автобусе до гостиницы, где они остановились - так мы могли больше пообщаться. У них был очень плотный график посещения, после марша вдоль Вюрма их ждал прием в Баварском парламенте. В автобусе многие говорили с нами, очень много шутили, периодически пели песни на идише и иврите всем автобусом - впечатление от атмосферы было незабываемым и непередаваемым. Хотелось всех их обнять.
Одна из участниц этой делегации - Сара Вайс из Хайфы, с которой мы общались на дикой смеси её родного идиша и английского. Она родилась в Палестине, её родители были сионистами и уехали из Литвы в двадцатых годах прошлого века, а дядя остался в Литве. Последний раз родители получили от него письмо незадолго до оккупации Литвы немцами. Сара тогда была еще маленькой и дядю знала только по фотографиям. Он заботливо спрашивал родных, хватает ли им еды в Палестине и не может ли он им как-нибудь помочь. А уже очень скоро еды стало не хватать ему - сначала он был отправлен в гетто, а потом в Германию в трудовой лагерь, где и умер. Сара написала книгу "There Was a Shtetl in Lithuania" о местечке Дусетос в Литве, из которого эмигрировали её родители. В Мюнхен она приехала в надежде посетить кладбище заключённых рядом с лагерем Шёмберг-Даутмерген в Баден-Вюртенберге и установить там памятную доску на иврите и английском. Привезла с собой даже два брусочка, которые она думала воткнуть в землю (честно скажу, даже технически идея была совершенно непродуманной и воплотить её не удалось бы). Как оказалось, Мюнхен и то место, где был похоронен ее дядя, удалены друг от друга приблизительно на 300 километров (Германия оказалась немножко больше Израиля :)). Случайно спрошенный таксист-турок запросил с нее 500 евро, но она не успевала обернуться, даже если бы была готова заплатить такую сумму. Она попросила нас помочь. Так мы оказались причастными к истории тех лет несколько ближе, чем просто участники шествия памяти.
Мы понимали, что просто так приехать в неизвестный населенный пункт, пойти на мемориальное кладбище и установить табличку не получится. Нужно было вообще понять, к кому можно обратиться за разрешением. Начали поисковую работу, связались с местной администрацией и получили инструкцию. Потом мы познакомились с Сабиной Баумгартенер, которая у нас в долине Вюрма организовывала мероприятия в память о жертвах хрустальной ночи. Она нашла в Даутмергене учителя истории на пенсии, который жил рядом с бывшим лагерем и занимался его историей.
Табличка стояла у нас дома, ждала своего часа и тут обнаружилось, что там что-то не так написано на иврите. Сара заказала другую. Была целая история, как ее передавали моему мужу в Израиле - помогать взялась даже совершенно незнакомая служащая почты, когда она поняла, что посылка с табличкой не успеет дойти до его отлета. Но в конце концов новая доска оказалась у нас. Сабина заказала у кузнеца основание для ее установки, деньги на это дала немногочисленная лютеранская община (в Баварии живут преимущественно католики). И мы поехали устанавливать табличку с Сабиной и ее дочкой.
На кладбище есть маленький мемориал и там списки всех, кто умер, а также экспозиции с фотографиями и описаниями лагерной жизни. Меня поразили фамилии заключенных - по различному написанию знакомых изначально одинаковых еврейских фамилий можно было понять географию тех мест, откуда привезли узников - в основном республики СССР и Польша.
Надо сказать, что Шёмберг-Даутмерген был трудовым лагерем, там добывали природный шифер - горючий сланец. Его комендантом был не нацистский палач, а бывший лётчик-истребитель Эрвин Долд. Он был сбит над Крымом, после длительного пребывания в госпиталях комиссован из лётного состава Люфтваффе и почему-то получил назначение в систему концлагерей, где стал комендантом лагеря, хотя не был даже членом НСДАП. Он старался улучшить условия жизни заключенных (в частности, добывал для них на чёрном рынке одежду и еду), рискуя собственной жизнью, противодействовал эсэсовцам в организации убийств - бывали и такие. После освобождения бывшие узники вступились за него и он был признан невиновным.
Один из членов израильской делегации, Макс Вольперт, с которым нас познакомила Сара, жил с семьей в Каунасе. Когда ему было всего 10 лет, его забрали в гетто, а потом увезли в лагерь в Германии. В 1945 году 14-летний подросток после марша смерти остался один в чужой разрушенной стране, все родственники погибли от рук нацистов и антисемитов в Литве. Непонятно, где и как жить, вообще ничего непонятно. С большим трудом попал в Палестину, учился, женился, основал фабрику электротехнических изделий. Другой участник марша стал начальником полиции Хайфы. И таких историй немало.
Практически все участники, приехавшие из Израиля, были в лагере в детском и подростковом возрасте. Они пережили в детстве гетто, смерть близких, концлагерь, марш смерти. Эти люди, едва оправившись от лагеря, начали ЖИТЬ - в полную силу, за все те годы, которые они провели в немецком кошмаре, за всех убитых и умерших. Они уехали в еще не существовавший Израиль, стали строить страну и свою жизнь, получили образование и профессии, завели семьи, вырастили детей, работали и служили, основали бизнесы и производства. Как-то в еврейском журнале мне попалось фото - узники концлагеря встретились через год после освобождения. Сразу бросалось в глаза то, какие были у них лица. Они просто сияли улыбками - они выжили!!!
Травмы того поколения, тех детей не идут ни в какое сравнение с тем, что теперь причисляют к детским травмам (я не имею в виду что-то чудовищное, что, увы, случается во все времена), но они перешли в энергию жизни. Это потрясающий пример того, как ужасающие обстоятельства, которые люди пережили в детском возрасте, дали толчок для использования ресурсов в дальнейшей жизни на полную мощность. Вспоминая об этих людях, нужно радоваться каждой минуте нашей жизни, а не скорбеть о "редких жемчугах".
Они выжили в аду, а нам даже не нужно выживать, достаточно просто помнить о них, чтобы ценить то, что у нас есть!
P.S. Фотографии не загрузились ни в тексте, ни в комментарии, поэтому попытаюсь сделать это позднее.
P.P.S. Линки
Свежие комментарии